Факторизация человечности
Шрифт:
Тыковка!
Она попробовала этот ключ, имя в комплекте с ментальным образом: Тыковка.
И: Тыковка!
И: Ты-ков-ка!
И вот он, чёткий образ её дочери: улыбающейся, юной, счастливой.
Вот оно. У неё получилось.
Однако найти конкретные воспоминания всё равно не так просто. Она может потратить годы, наугад тыкаясь в архив всей его жизни.
Ей нужны воспоминания о Кайле наедине с Бекки. Она не знала, как их отыскать — пока не знала. Ей нужно начать откуда-то ещё, с чего-то, в чём она сама принимала участие. С чего-то
Семейный ужин во времена до смерти Мэри, до того, как Кайл и Бекки стали жить отдельно?
Это не может быть что-то слишком общее, как постер на стене кухни с изображением разных сортов пасты или чёрно-зелёный декор их столовой. Это не связано с конкретными воспоминаниями; скорее, они служат фоном тысячам различных событий.
Нет, ей нужно что-то характерное для конкретного ужина. Что они ели: курицу — куриные грудки, запечёные с соусом барбекю, который нравился Кайлу. И один из его обычных салатов: нашинкованный латук, морковь, порезанная маленькими дисками, рублёный сельдерей, обезжиренная моцарелла, и всё это посыпано молотым жареным арахисом, полито винным соусом и подано в большой корелловской [29] салатнице.
29
Corelle — американская марка небьющейся посуды из специальной керамики.
Но они сто раз это ели. Её нужно что-то уникальное.
Какой-нибудь предмет его одежды — майка «Торонто Рэпторс» [30] с ведущим мяч динозавром на груди. Но что могло быть надето на ней, когда на нём была эта майка? Посмотрим: обычно она надевает на работу брючный костюм, но когда приходит домой, то переодевается в джинсы и — что? — зелёную блузку. Или нет — в тёмно-синюю блузку. Она вспомнила, что однажды выбрала её, потому что она хорошо сочеталась с майкой Кайла — для него это ничего не значило, а вот для неё…
30
Баскетбольная команда из Торонто.
Столовая. Те блюда. Блузка.
Внезапно всё со щелчком встало на место. Она вызвала воспоминания об этом самом ужине.
— …не очень приятная встреча с Дейонгом, — голос Кайла, или, по крайней мере, воспоминание о его словах. Дейонг был университетским финансовым аудитором. — Нам придётся снова уменьшить финансирование проекта ПРИМАТ.
На мгновение Хизер показалось, что чего-то не хватает — она не помнила этого разговора.
Да, она наверняка тут же забыла о нём — Кайл постоянно жаловался на урезание бюджета. Хизер почувствовала себя пристыженной — эта тема была важна для него, а она пропускала её мимо ушей. Однако через какое-то время Кайл заговорил о проблемах Дейонга с женой, и Хизер припомнила тот разговор. Неужели она настолько пустоголова, что не обращает внимания на серьёзные вещи, но всегда готова посплетничать?
Было неожиданно увидеть себя такой, какой её видит Кайл. Во-первых, она выглядела лет на десять моложе, чем на самом деле; та блузка у неё появилась не так давно, он не мог видеть её в ней десять лет назад.
Пришла Бекки и уселась за стол. Волосы у неё тогда были гораздо длиннее, до середины спины.
— Приветик, Тыковка, — сказал Кайл.
Бекки улыбнулась.
Тогда они ещё были семьёй.
Однако теперь у неё был образ Бекки, на котором можно было сосредоточиться. Она использует его как отправную точку для исследования воспоминаний мужа о Бекки. Она, конечно, могла бы прыгнуть в разум Бекки прямо отюда, но что ей это даст? Хотя вторжение в личную жизнь Кайла тоже было неправильно — она это знала и ненавидела себя за то, что делает — но для этого у неё была причина. Однако вторгаться в мысли Бекки…
Нет, нет, она этого не сделает — в особенности потому, что она не знает, есть ли способ отличить истинные воспоминания от ложных. Она продолжит свой поиск, свои раскопки здесь, в голове Кайла. Сейчас он — предмет разбирательства.
Она продолжила, не зная, каков может быть приговор.
В понедельник утром Кайл объявился в лаборатории рано. Выйдя из лифта на третьем этаже и пройдя по изгибу коридора, он почувствовал, как у него подпрыгнуло сердце. Женщина азиатской внешности стояла, оперевшись на перила, опоясывающие атриум.
— Доброе утро, доктор Могилл.
— Э-э, доброе утро… гм…
— Шикамацу.
— Да, конечно, миз Шикамацу. — Тёмно-серый костюм выглядел ещё более дорогим, чем тот, в котором она была в прошлый раз.
— Вы мне не перезвонили и не отвечали на мои е-мэйлы.
— Прошу прощения. Был очень занят. И проблему я пока что не решил. Мы стабилизировали поля Дембински, но по-преждему имеем дело с массовой декогеренцией. — Кайл приложил большой палец к пластинке замка на двери в лабораторию. Он пискнул, подтверждая его личность, и запорные стержни убрались со щелчком, напоминающим звук выстрела.
— Доброе утречко, доктор Могилл, — сказал Чита, которого не выключали с субботы. — У меня для вас ещё одна шутка… о, простите, не заметил, что вы не одни.
Кайл повесил шляпу на древнюю вешалку; летом он всегда надевал шляпу, чтобы защитить лысину от солнца.
— Чита, это миз Шикамацу.
Камеры Читы с жужжанием отфокусировались.
— Рад знакомству, миз Шикамацу.
Шикамацу удивлённо приподняла свои тонкие брови.
— Чита — это ПРИМАТ, — объяснил Кайл. — Ну, компьютерная программа, имитирующая человека.
— Я в самом деле нахожу термин «примат» оскорбительным, — сказал Чита.
Кайл улыбнулся.
— Слышали? Негодование, неотличимое от натурального. Я сам его программировал. Это первое, что требуется в университетском окружении: способность обижаться на любое неуважение, реальное или воображаемое.
Из динамиков Шепарда раздались ноты Пятой симфонии Бетховена.
— А это что такое? — спросила Шикамацу.
— Его смех. Когда-нибудь я соберусь и исправлю это.
— Да, — отозвался Чита. — Избавьтесь от этих венских струнных. Что если взять духовые? Замените их какой-нибудь Бонн-гобой?
— Что? — переспросил Кайл. — О, я понял. — Он посмотрел на Шикамацу. — Чита всё ещё пытается овладеть искусством юмора.
— Бонн-гобой? — повторила она.
Кайл не удержался от улыбки.
— Бонн — это город, где родился Бетховен. А бонобо — это карликовый шимпанзе — ПРИМАТ, понимаете?
Японка недоумённо покачала головой.
— Как скажете. Так что там с предложением нашего консорциума? Мы знаем, что вы будете весьма заняты после того, как одолеете текущие проблемы; мы хотим, чтобы вы пообещали заняться нашей проблемой немедленно.