Факультет по связям с опасностью

Петровичева Лариса

— Не сме… — мертвец захлебнулся своим криком и упал в траву. От тускло светящейся ауры стали отрываться клочки, улетая вверх, к звездам. Когда Люда дочитала молитву, то аура Мовсесяна окончательно исчезла: горбун, дергаясь в траве, едва слышно произнес:

— Господин мой… Господин идет.

Мир затопило тяжелой напряженной тишиной. Люда обернулась и увидела, как со стороны Дербенево движется темная человеческая фигура. Почему-то идущий показался ей смутно знакомым. От него веяло такой всепроникающей яростью и могуществом, что Люда застыла, не в силах ни бежать, ни молиться.

Слова, убившие горбуна, растаяли, словно их и не было. Идущий приблизился и, когда черты его лица стали различимы во тьме, Люда изумленно воскликнула:

— Это ты? Но как…

Ее хлестнуло ледяной многохвостой плетью, и Люда с визгом села на кровати, тотчас же уткнувшись лицом в чье-то теплое плечо.

— Люда, ты что? — с тревогой спрашивал Ваня, обнимая ее так крепко, будто боялся, что она куда-нибудь исчезнет. Отстранившись от него, Люда недоумевающе смотрела по сторонам, не понимая, куда попала. Наконец, она поняла, что находится в своей комнате в общежитии, в окне сереет унылое дождливое утро, а Ваня, сидящий на краю кровати, держит ее за плечи и смотрит с волнением и страхом.

— Ты так кричала, — промолвил он. — Кошмар приснился?

— Кошмар… — откликнулась Люда. — Да, кошмар.

В комнату вошел Эльдар со стаканом воды и каким-то темным пузырьком. Щедро накапав в воду зеленоватого лекарства, он протянул стакан Люде и произнес:

— Ну-ка выпей.

Люда подчинилась. Лекарство пахло довольно приятно, чем-то вроде вишни. Вернув Эльдару пустой стакан, она спросила:

— Я сильно кричала, да?

— Я так в армии по тревоге не вскакивал, как от твоих криков вскочил, — признался Ваня. — Что тебе приснилось-то?

Собравшись с духом, Люда рассказала свой сон. Эльдар задумчиво слушал ее, потирая кончик носа, а когда история подошла к концу, выглянул в окно и проговорил:

— Да, есть такие существа, которые боятся слова Божия. Ты как догадалась молиться?

Люда пожала плечами.

— Не знаю. Как-то само получилось.

Несколько минут Эльдар пристально смотрел в окно, а потом подозвал Ваню и указал на подоконник снаружи.

— Как тебе вот это?

Всмотревшись, Ваня изумленно воскликнул:

— Братюнь, так это же земля! — он тотчас же осекся и нахмурился. — Погоди, это же третий этаж. Откуда земля?

Эльдар ухмыльнулся так, что Люду пробрало холодом.

— Похоже, к нашей соседке кто-то хотел прийти в гости, — сказал Эльдар и, обернувшись, добавил: — Но ты очень вовремя вспомнила молитву. Очень.

Люда вдруг поняла, что ее знобит — тело тряслось, будто охваченное лихорадкой. Натянув одеяло повыше, она негромко спросила:

— Мовсесян?

Эльдар кивнул. Протянув руку, он провел указательным пальцем по подоконнику, и нарисованная им черта тотчас же вспыхнула тревожным алым светом. Когда свечение угасло, Эльдар сел рядом с Людой и, заботливо взяв ее за руку, сказал:

— Получается, ты не гадалка, Люд. Ты, судя по всему, сноходец. Вещие сны и все такое… — он задумчиво помолчал и добавил: — Значит, у Мовсесяна действительно есть хозяин. И он находится на территории колледжа.

Он хотел было что-то добавить,

но в это время кто-то громко застучал в дверь в блок. Ваня пошел открывать и вскоре вернулся в компании Черникова — инспектор был мрачен, от него пахло перегаром, но угрюмое усталое лицо показалось Люде очень решительным.

— У вас кричали? — осведомился он. Люда кивнула, и Черников спросил: — Что случилось? Помощь нужна?

Эльдар указал в сторону окна и произнес:

— Похоже, у Мовсесяна есть хозяин, который пускает его на территорию колледжа. Посмотри на подоконник, там следы.

Черников взглянул на оставленные следы и, открыв одну створку окна, ковырнул земляные крошки. Ветер, ворвавшийся в комнату, был не по-осеннему ледяным, пробирающим до костей — он словно пришел из Людиного сна, вылетев из проклятой заброшенной церкви. Выпрямившись, Черников закрыл окно и презрительно сказал:

— Эльдар, ты все-таки дурной мужик. Над окном под крышей ласточкино гнездо. Это из него высыпалось.

Эльдар неотрывно смотрел на Черникова, и выражение его лица было просто неописуемым. Инспектор подчеркнуто вежливо улыбнулся старому сопернику и добавил:

— Оно разрушается от непогоды, оттуда и крошки. Впрочем, если есть какие-то подозрения, то я поговорю с Геворгом Ашотовичем по поводу укрепления нашей защиты. Мало ли… Кстати, у меня есть очень хорошее успокоительное, могу поделиться. А то близкое общение с суккубинами обычно расшатывает нервы.

Ноздри Эльдара дрогнули, и, схватив со стола Людин ежедневник, он запустил его в Черникова. Инспектор успел скрыться за дверью, а ежедневник ударился в стену и упал на пол. Вздохнув, Эльдар опустился на стул и уткнулся лицом в ладони.

— Кажется, мы все дураки, — сказал он негромко. Потом печально усмехнулся и добавил: — Причем набитые.

Глава 10

Ноябрь

Вопреки тревожным ожиданиям обитателей студгородка октябрь прошел довольно спокойно. Люде больше не снились страшные сны — к огромному сожалению Эльдара, она так и не смогла вспомнить, кто именно оказался хозяином мертвого горбуна. На месте его фигуры было темное пятно с абсолютно неразличимыми чертами — Эльдар убил почти полдня, чтобы выкопать из памяти Люды хотя бы малейшую зацепку, и потерпел сокрушительное поражение.

Мовсесян больше не объявлялся, и Черников, выезжавший по ночам на внедорожнике в пустые холодные поля, раз за разом возвращался ни с чем. Бродячие собаки и несколько зайцев были единственными живыми существами, которых он смог обнаружить во время своих ночных бдений.

Червей больше не подселяли, и студенты и преподаватели наконец-то смогли вздохнуть спокойно и погрузиться в учебу. Погода старалась соответствовать: почти все время шел дождь, ветер оборвал с деревьев последние листья, и солнце, изредка пробиваясь сквозь низкие плотные тучи, было далеким и холодным. Гулять не хотелось: вечерние огни в комнатах вдруг оказались невероятно теплыми, уютными и душевными, а запах книжных страниц — пронзительным и нежным. В нем было что-то, похожее на возвращение к самому себе после долгих летних странствий.