Fallout: Equestria
Шрифт:
— Да, нравится. Но я повременю с решением, пока сама не увижу их.
По морде Рэйнбоу Дэш расплылась широкая улыбка.
— Просто подожди, пока не увидишь главный центр. На самом деле, ты можешь увидеть его строительство, если посмотришь с крыши больницы. Просто повернись лицом к водонапорной башне и взгляни около сотни миль вперёд и вверх. — Рэйнбоу Дэш сделала паузу. — Ну, возможно, потребуется бинокль...
— Уж скорее телескоп, — возразила Рэрити.
— Хе-хе. Ага. Во всяком случае, оно пока ещё не названо. Они не позволяют мне назвать это, как я хотела, хотя
— Ты хотела это назвать "Мегакрутой Центр Грандиозной Суперпотрясности Рэйнбоу Дэш", не так ли? — спросила Рэрити, дразня Дэш в ответ.
— Не-е-е-ет! — с негодованием отозвалась Рэйнбоу Дэш. А затем призналась: — Не совсем.
Рэрити рассмеялась очаровательным и счастливым смехом.
— Иди, удели время своему поклоннику, Дэш. Встретимся позже.
Рэйнбоу Дэш ухмыльнулась и, помахав копытом, полетела к командиру танка Торчвуду. Через несколько секунд они уже были погружены в обсуждение воздушной акробатики Рэйнбоу Дэш. Пегаски, которая, по всей видимости, могла выполнять сверхзвуковые радужные удары даже во сне.
Рэрити повернулась и побежала прочь, напевая радостную мелодию.
<-=======ooO Ooo=======->
* * *
— Что ты сделал? — требовала ответа Каламити Ксенит, когда я покинула память. Пегас нервно переступал с ноги на ногу.
— Я не знаю. Она сама начала делать это. — Мои уши уловили высокий писк антенной решётки. Я взглянула на Каламити, смотрящего на терминал так, словно тот подвёл его.
С замиранием сердца я спросила.
— Что, блокировка сработала?
Каламити покачал головой.
— Не-е, вошёл почти без проблем. Не так уж сложно было. — Он посмотрел на меня широкими под жутким жукоподобным шлемом глазами.
— И? Что это за место? Это то, о чём ты думал?
Каламити сглотнул.
— Энто Анклавовский эксперимент. Под руководством Харбинджера, одного из членов Высшего Совета Анклава. Они тут игрались с магически контролируемыми звуковыми излучателями, надеясь подчинить адских гончих.
— Они пытались сделать из этих существ рабов, — негромко сказала Ксенит.
Я посмотрела кругом, впиваясь свежим взглядом в крыши.
— Не думаю, что это сработало.
— Как думаете, возможно ли то, что нам несказанно повезло и Каламити только что врубил сигнал Оставьте-Нас-В-Покое, — мрачно пошутила Вельвет Ремеди, подошла трусцой к краю крыши и глянула вниз на улицу. Она тут же отпрянула обратно с широко раскрытыми от испуга глазами, и её шерстка угольного цвета только подчёркивала побледневшее лицо.
Я осмелилась выглянуть. Солнечный жар страсти Селестии! Улица была забита адскими гончими. Их были десятки. Большинство вылазило из дверных проёмов или карабкалось по зданиям. И все направлялись к нам.
И выглядели разозлёнными.
Примечание: максимальный уровень.
<<< ^^^ >>>
Глава 31. Прерванная Жизнь
Глава 31. Прерванная Жизнь
«У всех нас бывают
Воспоминания.
Все возникающие у нас мысли, все принимаемые нами решения имеют корни, лежащие глубоко в толще нашего жизненного опыта. Чтобы понять самих себя, мы должны обратиться к нашему прошлому. К нашим воспоминаниям.
Я считаю, что наше прошлое и наши сердца делают нас такими, какие мы есть. Нас определяют наши воспоминания. Но что если мы их утратим? Потеряем ли мы связь с основами? Поддадимся ли свободному течению? Останемся ли теми, кем были?
Если бы вы могли заблокировать свои самые ужасные и болезненные воспоминания, воспользовались бы вы этой возможностью, чтобы избежать боли? И если да, не утратили бы вы важную часть себя при этом?
А что же более высокий уровень мышления? Причинность, рациональность? Если я забуду все открытия, приведшие меня к пониманию чего-то, смогу ли я открыть это что-то для себя снова? Пойму ли я логику дискуссии, если не могу о ней вспомнить?
Так насколько же важны воспоминания для нашей способности мыслить вообще? Или, по крайней мере, мыслить ясно?
А что если наоборот? Что если добавлять к своим ещё и чужие воспоминания? Как часто можно проживать жизни других пони, принимать их решения, переживать с ними их радости и горе, прежде чем разделявшая вас грань начнёт размываться?
Были ли шары памяти настолько же выразительны, как и особенно хорошо написанные книги? По своему опыту я знала, что в шарах памяти сохранялись только ощущения. Погрузившись в шар памяти, я могла видеть, слышать и осязать, равно как и ощущать вкусы и запахи, но не имела доступа к мыслям и эмоциям владельца этих воспоминаний. Оказывает ли видение жизней других, неважно, насколько колоритное, влияние за гранью знаний и развлечений?
И что случается с пони, переживающими один и тот же шар памяти снова и снова?
А что если пойти дальше? Что если бы вы могли слышать мысли других пони? Заглядывать в их разум? Может, даже ощущать их воспоминания?
Что если бы вы были Богиней?
Кем же нужно при этом быть, чтобы сохранить хотя бы каплю самосознания?
* * *
Я с ужасом взирала на заполняющую улицы толпу адских гончих. Они выбегали из переулков и полуразрушенных домов. Они вылезали из окон и появлялись из тёмных дверных проёмов практически каждого здания, которое я видела. Каждого, правда, кроме одного, куда мы как раз и направлялись — больницы.
Первые гончие уже добрались до Административного Здания Горнодобывающей компании Марипони. Некоторые ворвались внутрь. Остальные тем временем вгрызлись когтями в кирпичный фасад и начали взбираться по стенам.
Каламити повернулся к ящикам Анклава и принялся разбирать разодранные когтями контейнеры, пока не нашёл единственный неповреждённый. Я услышала его шёпот, звучавший как молитва, хотя я не знала ни одного высшего существа, к которому мог обратиться Каламити. Закончив, он стремительно застучал копытами по облачному замку, набирая код.