"Фантастика 2023-103" Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
– Сложно, – ворчит Дэвин и, игнорируя мои возражения, приступает к герметизации люка.
Ник серьезно смотрит на меня и молчит. И, кажется, полностью согласен с Дэвином.
– А люди в подвале? – продолжаю. – А тела убитых? Наркоторговцы ведь хватятся своих и придут добить оставшихся. Мы просто их бросим?
– Сложно, – повторяет Дэвин. Получает от Ника красноречивый взгляд и изображает, как закрывает рот на невидимую молнию. – Разбирайтесь тут, – ворчит, закончив с люком. – Я – в кабину пилота.
Остаемся
Все мое существо противится бегству. Там остались живые люди, с которыми я прожила бок о бок два года. Там непогребенные тела Совы, Рисовки, остальных… Я сама – все еще там. Мысленно.
Ник делает шаг ко мне и кладет свободную ладонь мне на плечо, заглядывает в глаза.
– Эм, чего ты хочешь? – спрашивает серьезно.
– Помочь им, – киваю в сторону только что запечатанного люка.
– Кому?
Открываю рот и закрываю. Не понимаю вопроса. Ему перечислить поименно? Ник знает, кто остался в живых, и без меня.
– Там в подвале прячутся перепуганные заключенные, – жестко продолжает Ник, – перепуганные настолько, что будут рады прикончить как своих убийц, так и спасителей. Ты собираешься их спасать под дулом винтовки. «Поднимите руки, не делайте резких движений – и успокойтесь!» Так, что ли?
Мотаю головой.
– Не так. – Отвожу глаза.
Ник прав. Жители Птицефермы испуганы и обозлены. Я не Филин, которого они годами слушали разинув рот.
Напарник терпеливо ждет. Ладонь с моего плеча не убирает.
– Они придут за ними, – говорю. – Хозяева катера. За своими. И заодно перебьют местных.
– Придут, – соглашается Ник. – Но сперва подождут возвращения катера, потом заподозрят неладное и только затем отправятся сюда. Если улетим сейчас, уже через пару часов планета будет кишеть спецслужбами.
– Пару часов? – невесело усмехаюсь, качая головой. Я мало что помню, но знаю наверняка, как работает система.
Напарник закатывает глаза, признавая мою правоту.
– В течение дня.
Что ж, если местные перестанут трястись от страха в подвале и выберутся на поверхность, то их ждет весьма неплохой улов из разбросанного по всему двору оружия.
– Ну, где вы там?! – зовет из кабины пилота Дэвин. – Я, конечно, могу поднять эту штуку в воздух! Но пилот из меня аховый!
– Так что? – Ник все еще серьезно смотрит на меня. – Наши крутятся поблизости. Дойдем до орбиты – вызовем помощь. Нас заберут и займутся местными.
Кусаю губы, гипнотизирую взглядом стену. Не могу смотреть напарнику в глаза.
– А если я скажу: нет, открой люк и выпусти меня отсюда?
– Я скажу: черта с два.
Мои губы трогает слабая улыбка.
Вздыхаю, упираюсь лбом Нику в плечо.
– Полетели отсюда.
– Эта идея уже не кажется мне такой уж блестящей, – ворчит Дэвин, развалившись поперек сразу трех пассажирских
– Поналетели, – поправляет Ник из пилотского кресла.
– Грамотей, – беззлобно огрызается Дэвин.
Все это время молча сижу на месте второго пилота. Смотрю поочередно то в лобовой обзорный экран, то в боковой иллюминатор. Но еще чаще – на кровоточащую рану на боку напарника. Сколько уже прошло? Два часа? Больше? Я потеряла счет времени.
Система оповещает о получении сообщения. Пальцы Ника летают над панелью управления, вводя секретный код в бортовой шифровальщик. Не пытаюсь запомнить цифры – зачем они мне?
Снова отворачиваюсь к иллюминатору.
Неужели все кончилось? Не верю. Не могу поверить. И расслабиться – тоже не могу.
Зябко обнимаю себя руками.
Мне так долго казалось, что я разучилась чувствовать. Встать утром, пойти готовить завтрак или завтракать – и работать. Потом – на огород или заняться уборкой и стиркой. Немного перетерпеть. Дожить до вечера. А потом снова проснуться утром, чтобы повторить вчерашний бессмысленный цикл.
С одной стороны, это было невыносимо. С другой – линейно, понятно.
Теперь – слишком много чувств. Слишком горько. Просто «слишком».
Перед глазами продолжает стоять образ мертвой Совы, с грустной, но в то же время умиротворенной улыбкой на губах. Рисовки – с грубо перерезанным горлом.
Это несправедливо. Что они могли совершить в прошлой жизни, что заслужили такую смерть? Имею ли я сама право на новую жизнь и возвращение в цивилизованный мир после того, как пару часов назад устроила настоящую бойню во дворе Птицефермы?
Говорят, Бог прощает раскаявшихся. Но как быть с тем, что мне ни капли не жаль ни Кайру, ни Филина, ни безымянных людей, пришедших убивать мирное население? И можно ли считать население Птицефермы мирным, если все они осужденные преступники?
А имею ли я право не называться преступницей после всего того, что сделала?
Убивала ли я раньше? Судя по тому, как обращаюсь с оружием и совершенно не колеблюсь, прежде чем выстрелить в голову человеку, убивала, и не раз. Испытывала ли я при этом угрызения совести или легко переступала через свои жертвы, всерьез считая, что профессия и необходимость выполнения задания дает индульгенцию?
Не помню.
Как и всегда, стоит напрячься и попытаться вспомнить прошлое, виски сдавливает болью, словно на моей голове титановый обруч. Нет больше ни вспышек, ни видений. Я – это только я, а все, что было до Птицефермы, покрыто серым туманом.