"Фантастика 2024-121". Компиляция. Книги 1-21

Дубинина Мария Александровна

– И в самом деле погода подходящая… – Мой собеседник, секретарь адмирала Путятина, коллежский асессор, а по совместительству еще и будущий классик русской литературы Иван Александрович Гончаров – автор «Обыкновенной истории», «Обломова», «Обрыва» и еще некоторых менее известных произведений – оторвал руку от фальшборта [165] военного фрегата «Паллада», уже начавшего свое долгое кругосветное плавание от Петербурга к берегам Японии.

– Мне нужно переодеться, – принц де Лень [166] перешел на французский и, закутавшись в короткое пальто, придерживая цилиндр, направился в каюту.

165

Объяснение этого и последующих морских терминов и названий, встречающихся в книге, см. в Приложении.

166

«Принц

де Лень», или просто «де Лень», – салонное прозвище И. А. Гончарова. Сам писатель прозвище это принял без возражения и иной раз подписывал свои письма: «Гончаров, иначе принц де Лень».

– Не задерживайтесь, – бросил ему вслед отставной подполковник лейб-гвардии Гродненского гусарского полка Михаил Юрьевич Лермонтов, уж два года как сменивший военный мундир на статское платье. Еще один знаменитый писатель и поэт, чье творчество мне, разумеется, тоже знакомо, постоял с полминуты на прежнем месте, облокотившись на фальшборт локтями и глядя вдаль на безбрежный морской горизонт, а после начал насвистывать песенную вариацию своей «Уланши» – дерзкого, хулиганского, наполненного матюками стиха. Вовремя спохватился и бросил это занятие. Есть морская примета, что свистом на палубе с легкостью можно нагнать шторм, а такие сюрпризы никому на «Палладе» не надобны.

– Как все строго на воде, – с грустью заметил Лермонтов. – И грустно…

А уж мне-то как грустно, тезка мой известнейший. Не передать словами. Это неунывающему барону Мюнхгаузену хорошо. У него безвыходных положений не бывает, а у меня?

У меня один в один, как у вас, Михаил Юрьевич:

Отворите мне темницу, Дайте мне сиянье дня, Черноглазую девицу, Черногривого коня! [167]

Вот только в отличие от лермонтовского узника вокруг меня отнюдь не голые стены, тускло освещаемые лучом лампады. Нет в моей «темнице» и двери, за которой в ночной тишине звучномерными шагами ходит безответный часовой. Есть лишь неопределенность. И она бесит, сводит с ума!..

167

Лермонтов М. Ю. «Узник».

Наверняка, узнав о моем положении, какой-нибудь биограф, литературовед, а то и просто рядовой историк негодующе воскликнет: «Что?! Лермонтов?! Бред! Никогда он не был отставным подполковником! Его вообще тут не должно быть в принципе!..»

Спорить не берусь, но факт остается фактом. И не отвертишься от него. Товарищ Штерн из своей хроно-петли отправил меня в еще одну, скажем так, уже добровольную командировку во времени, которая должна завершиться долгожданным возвращением домой. Вот только, как мне кажется, что-то профессор там напутал с «маршрутным листом». Вроде бы обещание не забрасывать к динозаврам выполнил, а с остальными договоренностями пока проблема…

Не знаю только, какой у нее масштаб. Большой или не очень?

Глава 2

Надевали ли вы когда-нибудь очки виртуальной реальности, садясь в кресло, оснащенное для пущей убедительности всякими три и более D-эффектами? Я пару раз надевал, катаясь на вагонетке в затерянном среди джунглей «Храме судьбы» или налетая на всевозможных вампиров и призраков в кишащем нечистью трансильванском замке. Та еще забава техническая. Удобно, безопасно и в любую минуту можно прекратить сеанс.

Но так было раньше в одном из городских парков Нижнего Новгорода, куда я с семьей ездил на выходные. Теперь же все иначе. Теперь я участник какого-то в высшей степени неожиданного для меня и невесть кем задуманного «аттракциона». Начался он со все той же кромешной темноты, пленником которой я стал сразу же после того, как Штерн далеко не милостиво выпроводил меня вон из тела своего злобного внучка, ткнув в шею оголенными проводами. Вас током когда-нибудь било? А уж меня-то как шандарахнуло. Словами не передать, до чего же неприятно. В результате – черная пропасть, резкий рывок и тьма рассеивается, чтобы явить мне новые чудеса и новую реальность. Перескочил так и я в очередное прошлое, отчасти похожее на все ту же до скрежета зубовного знакомую мне царскую Россию. А точнее, в Россию второй половины девятнадцатого века. А еще точнее, в октябрь тысяча восемьсот пятьдесят второго года. Вот свезло так свезло вам, Михаил Иванович. Эпоху последнего русского императора Николая Второго вы уже видели, теперь извольте лицезреть эпоху его «незабвенного» [168] прадеда Николая Первого, иначе именуемую «николаевское время».

168

Именно так в народе называли императора Николая I (1796–1855).

Что я знаю о нем? Если не считать школьных уроков истории и литературы (декабристы, Третье Отделение, Пушкин, вальсы Шуберта, хруст французской булки и прочее, прочее, прочее), то из относительно недавнего исторического ликбеза можно припомнить разговор двух стариков, ехавших

вместе со мной и Бакуниными в электричке от Москвы до Тучкова. Я их почему-то прозвал Бобчинским и Добчинским – болтают, как сороки, правда, не столь бестолково, как гоголевские городские помещики. И шибко ругаются:

«– …Незабвенный? Ха! Нет, Палкин, только Палкин. Забыть такого питона реакционного точно нельзя. Душил все и всюду, срубая любую голову, рискнувшую подняться выше царственного уровня. А началось удушение со льда Сенатской… Но это лишь кровавая прелюдия. Что же дальше?

– А дальше неустанная охота на говорунов, дерзких, ленивых и совершенно вредных, с помощью верных псов самодержавия, имена которым Бенкендорф и Дубельт. Поймают несчастного и ну тащить в свою контору у Цепного моста. Тащили, тащили, допрашивали, допрашивали, в Сибирь ссылали, в Петропавловку сажали, а хитрец Медокс все равно и ищеек, и царя вокруг носа обвел со своей придумкой [169] . Но разве это открыло глаза Палкину на происходящее? Нет! Он заглядывал в «Свод» Боровкова [170] , а у самого под носом творился бардак.

169

Речь идет о мифическом заговоре уже сосланных в Сибирь декабристов (т. н. «Союз Великого Дела»), «разоблаченном» авантюристом Романом Медоксом в 1833 году. Стал одной из самых громких авантюр не только царствования Николая I, но и всего XIX века.

170

Т. н. «Свод показаний членов злоумышленного общества». В самом начале своего царствования Николай I поручил правителю дел (секретарю) Следственного комитета о злоумышленных обществах А. Д. Боровкову обобщить все сказанное декабристами во время суда и следствия, касаемо «исправления дел в России». Было сделано извлечение из ответов С. Б. Батенкова, В. И. Штейнгеля, А. А. Бестужева, П. И. Пестеля. «Свод» был представлен императору 6 декабря 1827 года.

– Воевал незабвенный тоже не ахти. С Персией сначала подрался – мир праху твоему, невинно убиенный Александр Сергеевич [171] . После с Турцией очередная склока у него вышла. В Кавказе завяз. Польшу в крови утопил [172] . Венгерский поход [173] затеял во спасение Габсбургов, которые впоследствии предательски всадили нам нож в спину во времена Крымской кампании [174] . И все это с солдатами, во оруженными гладкоствольными, старыми, расстрелянными, разбитыми, ржавыми внутри, чищенными кирпичом вопреки предупреждению Левши ружьями…»

171

Речь идет о русском дипломате, поэте, драматурге А. С. Грибоедове (1795–1829). Был известен тем, что твердо отстаивал интересы России на дипломатическом поприще. По окончании русско-персидской войны 1826–1828 гг. добился выгодного для России «Туркманчайского договора», что вызвало недовольство не только в Персии, но и в Англии, которой мир между Персией и Россией был невыгоден. В отместку английские агенты начали готовить провокацию. Следствием ее стало почти поголовное истребление русских в посольстве в результате акции мусульманских фанатиков. В числе погибших оказался и Грибоедов.

172

Имеется в виду Польское восстание 1830–1831 гг. – восстание против власти Российской империи на территории Царства Польского, Северо-Западного края и Правобережной Украины. Было подавлено русскими войсками.

173

Речь идет о походе русских войск под командованием генерал-фельдмаршала И. Ф. Паскевича, направленных Николаем I в помощь Австрийской империи на подавление венгерской революции 1848–1849 гг. Вступление России в борьбу на стороне контрреволюционных сил привело к неминуемому поражению Венгрии.

174

В самом начале Крымской войны Николай I был уверен в поддержке Австрийской империи, однако надеждам этим не суждено было сбыться. Несмотря на то что Австрийская империя не вступила в конфликт на стороне антироссийских сил, ее положение по отношению к России было враждебным. Николай впоследствии с горечью заметил: «Самым глупым из польских королей был Ян Собесский, а самым глупым из русских императоров – я. Собесский – потому, что спас Австрию от турок в 1683-м, а я – потому, что спас ее от венгров в 1848-м».

И т. д. и т. п. Слушайте, Михаил Иванович, критику «николаевского времени» и запоминайте – авось пригодится.

Может, и пригодится, а пока…

Пока положение следующее. Я, словно некий астральный придаток-квартирант, «подселен» в тело Михаила Юрьевича Лермонтова. Уже и не помню, сколько времени прошло с той поры, как я вижу его глазами, слышу его ушами, чувствую все то же, что и чувствует он, но при этом остаюсь безвольным и бесплотным наблюдателем, абсолютно не способным влиять на происходящее.