"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
— Не-а. Комиссар Мегре. Шерлок был любителем, я хочу стать профи. Колись! Чем замаран Бекетов?
— Не имею права разглашать.
Сыщик присел около его стола, закинул ногу на ногу и обхватил пальцами колено.
— Брось. У нас одинаковый допуск к секретности.
— Там секретность — перед прочтением сжечь.
— И для верности застрелиться. Слушай, клоун недорезанный, нет пока ни единой версии, кроме сведения счётов с торгашом. Единственная ниточка, что может привести к заказавшим его гадам.
— Ты же сам говорил — вдруг это автор взрыва в футлярном?
— Мне яйца оторвут,
— А мне — если расскажу тебе о Бекетове. Но… Всё равно найдут за что, если захотят. В общем, это персона под колпаком ОБХСС УВД города, мне строго-настрого велено к «Верасу» не соваться. Но так как торговля и бытовое обслуживание в Первомайском районе — моя поляна, коё-что знаю. Нальёшь?
— Замётано. Трави!
Слушая, Лёха постепенно убедился, что проставить придётся. Бекетов оказался крёстным отцом местного советского образца. Официальная должность невелика — директор Комбината бытовых услуг и розничной торговли «Верас» на Славинского, 45, в реальности находившегося на улице Кедышко. Место пёстрое. Там кафе, парикмахерская, ремонт обуви, часов, ювелирных изделий, комиссионка, гастронома. Рядом мини-рынок, где колхозники торгуют выращенным на подсобных участках, а артель кустарей-инвалидов — изготовленным ими ширпотребом.
— Представляешь возможности? Торговля от лица артели идёт без кассового аппарата. И от гастронома на лотках вне торгового зала. Сечёшь?
— Неучтённая наличка.
— Именно. Через комиссионку продаются товары, поступившие без накладных. Имеется пачка паспортов. Приносят джинсовый костюм, оформляют, выставляют, продают. Если удалось не пробить выручку, копия квитанции о приёме рвётся в клочки, не было здесь никакого костюма. Золотишко прокручивается через ювелира. Краденое сбывается. Но самое главное — вот.
Димон встал и нагнулся, выставив в сторону товарища джинсовую задницу с красивой светлой лейбочкой Wrangler, аккуратными строчками и заклёпками.
— Рублей сто двадцать, — прикинул Лёха.
— У фарцов сто пятьдесят, потому что настоящие. Уверен, их изготовитель из Тбилиси мамой клялся, что настоящие. Короче, я по незнанке туда заглянул, думал шорох навести. Баба, в комиссионке стоявшая, только улыбнулась золотозубой улыбкой и позвонила. Трубку мне дала. Я послушал и въехал, что мой шорох в «Верасе» закончился. Сразу и навсегда. Золотая тётка говорит: не грусти! Какой размер попы? Померила на мне несколько, выбрала эти и подарила. Заходи, говорит, кофе попить. Но будут только кофе и разговоры за жизнь, а не обыск-протокол-отпечатки пальцев.
— Тебе не впадлу их носить?
— Знаешь… они держат меня за задницу и напоминают об истинном моём месте. О планке над головой, выше которой прыгать запрещено.
Лёха поднялся.
— А верхняя планка твоя — преступная ненарезка огурца.
Дима развёл руками: не я такой — жизнь такая.
Глава 6
Утром Егор хлебнул кефира из заранее купленной бутылки и сгрыз булку. Вполне студенческий завтрак, пока столовка закрыта. Без чего-то восемь вышел из общаги и поплёлся к центру.
Незнакомец сказал: встреча в девять на ступенях Дворца спорта. Классно. А где этот чёртов Дворец спорта?
Дворец спорта он не смог бы с чем-то спутать из-за изобилия плакатов, радужно приветствующих участников грядущих соревнований. Правда, в предновогодний день и в такой час никто там не торопился укреплять тело и дух. К девяти утра молочно-белый тусклый свет разогнал сумерки. Егор, малость закоченевший, увидел чёрную «Волгу», тормознувшую у тротуара напротив храма спорта, передняя правая дверь распахнулась. Так как вокруг больше не наблюдалось ни души, он сделал логический вывод — это за ним.
Он сел в машину и захлопнул дверь. Водитель, мужчина с незапоминающимся лицом среднего возраста, немедленно воткнул передачу. «Волга», по крутизне соответствующая примерно «Лексусу» 2020-х годов, понеслась от центра, разбрызгивая грязный снег с камушками, барабанившими по днищу. Егор с интересом глянул на спидометр, но толком не смог понять его показания — стрелка шаталась как пьяная. Машина шла не быстро, но шумела громко.
— Здравствуй, Егор. Ещё раз спрашиваю: почему не доложился по возвращении в Минск.
— Сказал уже по телефону: понятия не имею, кому и зачем должен докладываться. Куда мы едем?
— Никуда. Сейчас приторможу, и поговорим по душам.
Он действительно припарковал «Волгу». Слева сзади остался какой-то завод, справа — лесопарк. Вокруг простиралось поле. Машины проезжали мимо очень редко — в последний день года у минчан нашлись более неотложные дела, чем кататься в конец проспекта Машерова.
Выключив зажигание, водитель повернулся к Егору.
— Дурку решил дурить? Или соскочить? Не выйдет.
— Почему?
— Даже так… Ладно.
Он протянул руку на заднее сиденье и взял кожаную папку. Из неё извлёк лист розоватого цвета, напоминавший какой-то документ, выполненный на копировальном аппарате незнакомого Егору типа.
Тот прочёл, чувствуя холодок уже не только в ногах, не отогревшихся после стояния у Дворца спорта, но и расползающийся глубоко внутри.
«Начальнику 3 отдела 5 управления УКБ по Минску и Минской области тов. Шехонцову Ю.А. студента 2-го курса юридического факультета БГУ Евстигнеева Е.Е., прож. по адресу: Минск, проспект Машерова, 11, общежитие БГУ № 4. Заявление. Прошу зачислить меня нештатным сотрудником КГБ СССР. Обязуюсь: строго хранить служебную тайну, не разглашать факт моего сотрудничества с КГБ СССР, сообщать о любых ставших мне известными сведениях…»
Сверху стоял штемпель: «Присвоен агентурный псевдоним ___», на месте нижнего подчёркивания рукой вписано: «Вундеркинд».
— Я мог прихватить ещё копии твоих сообщений о результатах наблюдения за студентами и преподавателями, а также копию приказа по управлению о поощрении тебя за бдительность. Копировальный сломался. Но, думаю, хватит.
— Хватит для чего?
— Чтобы ты понимал, если вдруг решил включить задний ход: это — дорога с односторонним движением. Обратного пути нет и не будет, ты — наш до гробовой доски!