"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19

Матвиенко Анатолий Евгеньевич

Не торопясь заполнять бланк протокола осмотра, Егор подошёл к Карпову.

— Володя, что думаешь?

— Пока ты малолетку с магнитолой ловил, я сходил на трибуну. Там, чтоб ты знал, человек пятнадцать сидело. Представление устроили, суки. Пятеро гоняли, те смотрели. Ща эксперта привезут. Пусть микрочастицы собирает. Может, найдём зрительские жопы.

— Молодец. Слушай… Это же целое мероприятие. Наверняка кто-то стоял на шухере. Здесь один въезд на стадион?

— Не-не. На «ниве» или УАЗике можно проехать к Копищу.

— Или приехать оттуда. Значит, попроси кого

из своих метнуться на дальний выезд, я — к Кольцевой.

— «Фетяска».

— Что?

— Вино такое есть. Недорогое и вкусное. Коль командовать хочешь сыщиками, купи. Хоть бутылочку.

— Одну и только тебе — за уважуху. Я погнал.

Мимо Егора, разбрызгивая снег, промелькнула двадцать четвёртая чёрная «волга» аж с тремя антеннами над капотом и крышей. Она затормозила у останков бежевой сестрицы и выпустила троих. Водитель глазел, покуривая, потерпевший со стенаниями кинулся к груде металла, третий мужик — в пальто с каракулевым воротником и пыжиковой шапке — принялся строить Карпова.

Процесс шёл своим чередом.

Глава 6

Понедельник и в следствии, и в розыске начался обычно. Если не считать странного посетителя у сыщиков.

«Мать Тереза», скорее уж «Бать», был высоким мужиком, ростом с Егора, с худым лицом и острым подбородком. Даже если бы нацепил перчатки, чтоб скрыть наколки на пальцах и запястьях, зоной от него веяло за версту.

Он о чём-то судачил с Лёхой, мельком мазнув глазами по вошедшему следователю. Курил, что довольно редкая привилегия. Сыщики сами коптили — хоть топор вешай, но обычно не предлагали посетителям. Аналогичная картина наблюдалась в следствии, где не дымил только самый младший член коллектива, постоянно подкалываемый Вильнёвым: как же ты разболтаешь арестанта в следственном изоляторе, если не закуришь с ним на пару? Поэтому Егор таскал початую пачку «Стюардессы» и спички — для угощения.

— Знакомься, Егор. Твой тёзка, Егор Евстигнеев. Следопыт.

Вошедший пожал уголовнику протянутую руку. Тот заметил:

— Редкое в наше время имя.

Говорил «Бать Тереза» негромко, веско. Как «авторы». То есть авторитеты.

— «Терезой» тоже не часто называют, — лейтенант опустился на стул у васиного стола, прогнав практиканта. — Мужики, обсудить кое-что надо.

— Так говори, — пожал плечами Трамвай. — Если о Пасхе на стадионе и токающихся «волгах». Мы как раз Егора спрашивали, может — кто из его друзей похвалялся.

— Нет, начальники, — тот снова затянулся. — Я с бывалыми людьми скорешился. Кого зона отпустила и назад не зовёт, завязавших. Мне, чалившемуся за алименты, и то в нормальную жизнь врастать нелегко. А кто за тяжкие? По второй-третьей ходке? Для них хозяин и кум — что члены семьи. Паскудные, злые, но привычные. Нормальные. Я пытаюсь откинувшимся втолковать, что это ненормально. Что риск срубить бабла на халяву, а потом десять лет полировать задом шконку — не дело. Кто-то слушает… Нет, слушают все. Но срываются. Бывает.

— Егор откинулся и к нам приехал из России. Прописался в общежитии в Минском районе. Здесь снимает комнату на Востоке-1, хозяин квартиры —

такой же судимый в завязке, — Лёха читал как с листа невидимое досье уголовника. — С районной пропиской устроился в ЖЭС. Слесарь и электрик в одном наборе. Говорят — руки золотые, хоть кулаки с парафином. Про судимость за алименты — это шутка такая, на татухах воровская масть набита, в авторитете товарищ. Если бы самозвано наколол, без полного права, его бы рачком согнули, синьку о бетон стирать заставили, до крови. Потом получил бы перстенёк чушка-опущенного на всю недолгую оставшуюся жизнь.

— Эх, Алексей, вы далеко не всё знаете про зону. Но — не важно. Паспорт мой видели. Сделайте запрос по картотеке судимых, за что сидел Егор Нестроев 1935 года рождения, не надо будет гадать. Но я отбыл наказание полностью. Как судимость погасится, получится трудяга-пролетарий, готовый кандидат в Верховный Совет БССР.

Он улыбнулся, показав щербину в верхних зубах, присутствующие тоже, а Егор представил «Терезу» в зале Верховного Совета, вещающего об укреплении дисциплины и искоренении коррупции в милиции, размахивая синим от наколок парафиновым кулаком.

— Так кто же подрезал тачки? — спросил следователь.

— Подрезают кошелёк или сумку. Ставят хату. Если не ботаете по фене, молодой человек, давайте учиться говорить на гражданском языке. Как в «Джентльменах удачи».

— Век воли не видать! — вякнул стажёр.

Этот фильм, в череде старых советских комедий, Егор успел посмотреть с Настей, и это было так давно… Кажется даже, что раньше Москвы 2022 года.

— Пацанва работала, — продолжил зэк. — Раз не раскулачили для продажи запчастей, а побаловались и бросили, значит — развлекались. С жиру бесятся. Не знают, какая юность была у моего поколения в пятидесятых, при Сталине, а потом при Никитке. Да и раньше, когда «срока огромные брели в этапы длинные», я на два года Высоцкого старше.

— То есть дети начальства?

— Или торгашей, тёзка. Кому маминых-папиных денег хватает. А не хватает чего? Острых ощущений. Бодрящего холодка страха внизу живота, от которого морковка встаёт в возбуждении.

Нестроев действительно полностью соскочил с воровского арго, даже половой член назвал морковкой, хоть для этого органа на зоне придумано много эпитетов.

— Вот и поговорили, — Егор поднялся. — Иду писать отдельное поручение органу дознания. То есть вам, парни. Вызвать повестками и допросить всех сыновей секретарей райкомов партии Минска, а также директоров торгов. О результатах доложить. Если кто-то возмутится, докладывайте тестю потерпевшего с бежевой «волгой».

— Он уже не потерпевший, — хмыкнул Вася. — Сколько часов прошло с обнаружения? Шесть? А этот металлолом уже уволокли в совминовский гараж — восстанавливать. Готов спорить, ляля будет как новая.

— Была бы чёрная с антеннами, даже самая отмороженная малолетка на неё бы не клюнула, — в коридоре «Тереза» догнал Егора и продолжил спич невинным с виду вопросом. — Твоя краля заведут «Счастьем»?

— Ну?

Осведомлённость «алиментщика», а по повадкам — рецидивиста в авторитете, Егору не понравилась. Очень.