"Фантастика 2024-148". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Это необходимо поправить!
— Лев Давыдович! Тут ничего править нельзя!
— Почему? Я бы некоторые моменты усилил, а то как-то слабенько! Не цепляет!
— Лев Давыдович, а вы сложите первые буквы каждого пятого слова.
— Как? Первые буквы каждого пятого… Так… «ЭТО КЛЕВЕТА И ЛЖИВАЯ СТАЛИНСКАЯ ПРОПАГАНДА». Вот как! Товарищ Кольцов (!!!!!!товарищ!!!!!!), это же гениально! Какой молодчик! А, да, при правке сдвинутся слова, согласен! Вот что, Михаил… скажите мне, вам не кажется, что оставлять компромат на усатого вот так, без присмотра, в ненадежном месте, это несколько опрометчиво?
Вот оно что? Решил-таки на этот материал наложить лапу! А ничего, что этот материал, скорее всего, был мистификацией самого Тухачевского? Точнее, его кураторов?
— Понимаете,
— Понимаю… Но…
— Я переправлю вам копию. Только мне нужен адрес надежного человека, не связанного с вами тут, или в любой другой стране, только не в СССР.
— Боитесь?
— Если меня назначат главредом, то будут смотреть за мной, серьезно следить. Я не могу так рисковать, товарищ Троцкий.
— Миша, вы получите связь. Обещаю.
На этой хорошей ноте мы и расстались. Токсин должен начать испаряться через пол часа. Как мне объяснили, полчаса контакта объекта с ядом — более чем достаточно. Именно поэтому я травил Троцкого в самый последний, третий день. На прощанье я подарил ему ручку. Паркер. Тот самый, что был у меня в первый день, а не ту, что была со спецсредством. Та отправилась на дно Мраморного моря.
10 апреля 1932 года Лев Давыдович Троцкий умер от пневмонии в госпитале Константинополя.
Из донесения Якова Михайловича Бодеско-Михали [4]
7 апреля состояние объекта наблюдения резко ухудшилось. В сопровождении жены, лечащего врача, сына и одного из охранников его отправили в Стамбул в госпиталь. В доме оставался только один охранник, было решено провести операцию по проникновению в жилище объекта с целью обнаружения его архива. Для нейтрализации охранника был применен усыпляющий газ, спецсредство Г-103. Переписка и интересующие руководство статьи были найдены и сфотографированы. Всего было сделано сто двадцать два кадра.
4
Один из сотрудников ИНО ОГПУ, венгр, не раз выезжал в командировки по деликатным поручениям своего ведомства. В РИ репрессирован в 1937 году
Известие о смерти Троцкого застало меня в Париже. Я как раз работал над статьей «В норе у зверя». Как-то пошла у меня зоологическая тема.
«Дом номер двадцать девять был обыкновенным, слегка закопченным домом боковой парижской магистрали. Нижний этаж занят автомобильной прокатной конторой и гаражом. Во втором этаже, на двери, несколько дощечек с надписями.
Позвонили. Высокий господин в пенсне, с прической ежиком, с седыми усами, скупо приоткрыл дверь. И спутник мой, слегка волнуясь, спросил:
— Не могли бы мы видеть его превосходительство русского генерала Миллера?
Секретарь ответил на хорошем французском языке:
— Его превосходительство генерал Миллер выехал из Парижа на пятнадцать дней.
— Мерси.
— Силь ву пле.»
Я только собирался описать, как мы с моим товарищем, французским репортером-фотографом решали, ждать ли приезда генерала, официального руководителя РОВСа, или поговорить с кем-то еще. Но тут услышал голос газетчика, выкрикивавшего новость о смерти Льва Давыдовича Троцкого. Я вышел и купил газету. Да, смерть казалась естественной, климат этого острова не слишком подходил покойничку, ветра, он часто ходил простуженным… А тут пневмония, которую никто лечить-то не умел без антибиотиков. И всё-таки на душе у меня было препогано. Не привык я людей убивать. И сам понимаю, что надо было его убрать, и всё-таки чувствовал себя паршиво. В таком настроении писать дальше не хотелось. Я зашёл в небольшое
— Месье Жак, вам кофе, как всегда?
— Нет, Мишель, сегодня у меня не то настроение. Давай-ка мне арманьяк, надеюсь, поможет!
— Вы слышали новость? — тараторит Мишель, ставя на столике стакан с крепким напитком, который мне понравился куда как больше их широко известного коньяка, тоже бренди, только куда как ароматнее и немного крепче, если говорить, что он мне напоминает, так это крепкий марочный армянский коньяк, простите, бренди… Нет, нет, не «Арарат», что-то типа «Двин»…
— Вы слышали новость? Главный злодей-большевик умер! Говорят, страшная личность. Его даже из своей страны выгнали, настолько боялись! А он умер от банальной простуды! Как парижский клошар! Кто бы мог подумать?
Да, действительно, кто бы мог подумать…. Я опрокинул почти всю порцию арманьяка, да, знаю, что это варварство, что так его пить нельзя, что это напиток, которым надо наслаждаться, но сейчас… пищевод обожгло, стало чуть легче. И тут я увидел её…
Чёрт возьми! У меня что, дежавю?
Глава восемнадцатая. Парижские тайны
Париж
13 апреля 1932 года
Высокий человек в строгом сером костюме сидел в небольшом бистро на Монмартре и пил кофе, банальный кофе, который в этом городе не так уж и хорош, вопреки слухам. Не спасал ситуацию и круассан, который оказался на вкус мужчины слишком приторно-сладким. На его тонких губах появилась весьма ироничная улыбка. Может быть, он был сам виноват, раз выбрал столь неказистое заведение общественного питания, цены в котором были поистине монмартровскими. Впрочем, он находился в ожидании, хотя и не подавал виду. Обычный французский еврей из провинции, который захотел приобщиться к великой столичной культуре, вдохнуть особую атмосферу этого холма свободы и искусства. Почему провинциальный? Так об этом говорил его костюм и лёгкий акцент, характерный для жителей Прованса. Официант, обслуживавший этого прижимистого клиента посматривал на него с некоторым раздражением. Он знал этих понаехавших, приличных чаевых от них не дождёшься, да и заказ его совсем экономный… быстрее бы освободил столик для более подходящего клиента, например, иностранца, которому тут всё в диковинку, а за диковинку всегда надо хорошо платить.
Но тут в кафе вошел еще один посетитель. Все столики были заняты, и он подошел к господину в сером костюме и спросил разрешения присесть. Серж, работающий официантом третий год, сразу распознал в нём парижанина с нансеновским паспортом [5] , после чего не спешил подходить к их столику, эти были еще более прижимисты, вот у кого денег в избытке никогда не было, и они за каждый сантим будут драться, а закатить скандал из-за стоимости чашечки кофе…
Наконец Серж соизволил нарисоваться у столика, выслушал «бохатый» заказ одной единственной чашечки кофе и неспешно удалился.
5
Нансеновский паспорт — международный документ, который удостоверял личность держателя и впервые начал выдаваться Лигой Наций для беженцев без гражданства. В том числе русским, покинувшим страну во время Гражданской войны или спасавшихся от большевистских репрессий.
— Соломон, тут круассаны — откровенное гавно, — пояснил присевший за столик свой выбор соседу, как только официант отошёл на приличное расстояние.
— Сергей, что по нашему клиенту?
— Послезавтра уезжает в Берлин. В девятнадцать двадцать. Билет уже купил, визу получил. Всё как обычно.
Заметив, что официант приближается, неся заказ, добавил уже на французском с серьезным рязанским акцентом
— Мсье, я оставлю вам номер нашего счета, и вы сможете в любой момент поддержать нашу организацию финансово. Борьба с большевизмом — святое дело, на него денег жалеть не следует…