"Фантастика 2024-39". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Слёзы хлынули из глаз Реналлы. Она уселась прямо в дорожную пыль, перемешанную с кровью, и плакала, пока не прибежали четверо стражников, отправленные праном Уиллом, Анне и Бардок. Стражники тащили с собой носилки.
Увидев рыдающую Реналлу, Анне кинулась к ней, обняла, оттащила в сторону, выхватив из рук сложенный чепец, принялась вытирать слёзы, но только размазала кровь и глину по щекам. Почему-то батист оказался пропитанным кровью и покрытым пятнами грязи.
Тем временем тело альт Кузанна переложили на носилки, подняли и понесли. Бардок посетовал на нехватку времени,
Всхлипывающая по-прежнему Реналла и Анне шли, отстав на десяток шагов.
— Он сказал… Он сказал, что умирает счастливым… Почему? — спрашивала Реналла, опираясь на руку служанки.
— Ну, кто его знает, почему? Может, помолиться успел? — рассудительно отвечала Анне. — Или рад, что не умер в одиночестве, хоть кто-то рядом оказался.
— Нет, — покачала головой Реналла. — Это я приношу людям смерть. Мне так уже говорили. Давно, почти два года назад.
— Что говорили? Что вы смерть приносите? Глупости какие!
— Нет. Он сказал: «Если мне суждено умереть, то я умру счастливым». Менестрель…
— Какой такой менестрель?
— Ланс альт Грегор. Его музыка сводит людей с ума.
— Ланс альт Грегор? — Локоть Анне напрягся. — Знаю такого…
— Откуда ты можешь его знать? — удивилась Реналла. — Ланс альт Грегор десятка полтора лет не играл для черни… То есть, для простых людей. Он выступал только в замках и дворцах.
— Я слушала его раньше. Маленькая совсем была. Помню, меня отец на плечи посадил, чтобы видно было.
— Его музыка сводит с ума, — вздохнула Реналла. — Завораживает.
— Это верно…
— Я слушала его на осеннем балу и, казалось, готова была пойти за ним на край света.
— А пошли бы, если бы позвал? — после недолгого молчания спросила Анне.
— Не знаю. Наверное, пошла бы. Но он не позвал. А потом наваждение исчезло. Знаешь, Анне… Вблизи великий менестрель — усталый немолодой мужчина. И волосы не вымыты, как следует. Рукав надорван. Щёки плохо выбриты. И вином разит изрядно.
— Вы видели его так близко? — удивилась служанка.
— Позапрошлой осенью я танцевала с ним на балу во дворце герцога Лазаля.
— Не понравился?
От прямого вопроса Реналла смутилась. Она так и не разобралась до конца в чувствах к Лансу альт Грегору. С одной стороны девушке льстило внимание знаменитого мага-музыканта, а с другой — все родные и знакомые в один голос утверждали, что он не пара для неё, поскольку старый, увлекается вином и не пропускает ни одной юбки. А тут ещё Деррик повстречался… Но этой зимой Ланс показал себя гораздо благороднее и честнее, чем наследник престола Аркайла. И оба раза, когда он говорил с нею, в голосе менестреля звучала неподдельна искренность. Но он ни разу не предложил ей помощь и поддержку. Говорить о чувствах может всякий, а подставить плечо в трудное мгновение способны далеко не все.
— Он замечательный музыкант, — ответила она, наконец. — Но мы слишком разные люди. Тебе не понять. Для этого нужно близко посмотреть на прана Ланса.
— А я видела его близко, — неожиданным
— Где? — У Реналлы даже слёзы высохли. — Из толпы на плечах отца это не близко.
— Что вы, прана. Не из толпы. Видела и даже говорила.
— Но где?
— В гостинице «Три метлы», где я служила, жил его друг — пран Регнар…
— Придворный маг-музыкант!
— Тогда он был в опале. Жил уроками музыки для купеческих детей и перебивался на хлебе и воде, да и то не каждый день.
— Это после той дуэли его прогнали из дворца.
— Не знаю, прана Реналла, после той или после не той. Только пран Ланс бежал, потом вернулся — грязный, борода, как у лесоруба отросла, одежда потрёпанная…
— Да, я… — Реналла хотела сказать «я помню», но осеклась. Никто не знал, что альт Грегор являлся в особняк с башенками, да и не надо никому знать, даже спустя полгода. Слишком неприятные чувства вызвали воспоминания о том зимнем вечере, слишком много пересудов они повлекли бы, стань достоянием гласности. Поэтому она исправилась. — Да, я догадываюсь…
— Вот он и приходил к прану Регнару. В гости заглядывал. Вот там я его близко и видела.
— Значит, ты меня понимаешь.
— Как мне простой девчонке понять благородную прану? Я привыкла столы протирать да пригоревший жир с тарелок соскребать.
Лёгкая грусть, проскользнувшая в словах Анне, слегка насторожила Реналлу, но она отмахнулась от беспокоящих мыслей. И без того забот вполне хватало. Конечно, девушке из народа может быть обидно слушать о балах, о дуэлях, об изысканных беседах между благородными пранами. Ведь что она, и правда, видела в жизни, кроме грязной воды в лохани, мокрых тряпок и жирных тарелок? Ничего… Поэтому лучше не заводить подобные разговоры.
Добравшись до замка, тело Толбо положили в погреб на ледник. Выбежавшая прана Нателла долго хранила скорбное молчание, а потом торжественно заявила, что кровь юного рыцаря, павшего в неравной битве с великанами, взывает к отмщению и призвала прана Уилла готовить поход против чудовищ. Гофмейстер важно покивал, заверил хозяйку, что немедленно займётся подготовкой к вылазке, хотя это и нелегко в условиях участившихся налётов рогатых выверн, а сам отправил гонца с запиской в Аледе, к коменданту форта Пьетро альт Макосу.
Всю ночь Реналла спала вполглаза. Ей то и дело являлись — умирающий знаменщик, выдувающий розовые пузыри с последними словами «умираю счастливым», великий менестрель с перекошенным лицом, выплёвывающий сквозь презрительно сжатые губы: «Прошу прощения, звезда моя, что явился столь не вовремя. Нарушил ваши и вашего любовника планы. Извините, я не нарочно…», светловолосый юноша с аркебузой, командующий толпой великанов с дубинами, которые неслышно скользили сквозь ночную тьму, окружая замок. Она просыпалась, прислушивалась к мирно сопящему Брину, похрапывающей Анне и опять засыпала, чтобы увидеть новый кошмар. В нём Ланс альт Грегор лежал в луже крови, которой пропиталась его бывшая до того белой сорочка. Серые глаза менестреля неподвижно смотрели в небо — низкое и холодное, по которому бежали облака, похожие на перья со шляп щёголей.