"Фантастика 2024-39". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Дар-Вилла задула свечу и растворилась в темноте.
Менестрель остался наедине с собой и со своими мыслями. Правда, через какое-то время появился Снарр. Ступая по возможности тише, мальчишка устроился на тюфячке около двери, где он ночевал всегда.
Ланс принялся размышлять о превратностях судьбы. Они могли запросто сойтись с Ак-Нартом в одной из абордажных схваток, но получилось так, что столкнулись через много лет. Не на войне, не исполняя волю правителя, а на дуэли. И что в итоге? Той осенью в Аркайле отец потерял сына, а теперь — двое сыновей остались без отца. Жалел ли менестрель о том, что убил главу Дома Жемчужного Нарвала? Скорее, нет, чем да. Ведь тот сам вызвал его на дуэль, отказаться от поединка означало лишиться чести. А честь для последнего мужчины из Дома Багряной Розы — превыше всего. Но почему же так мерзко на душе? Может, это
С этими мыслями менестрель уснул.
[1] Ремиз — повторный укол в фехтовании.
Эпилог, ч. 1
Реналла и сама не ожидала, что так быстро привыкнет к жизни в родовом замке Дома Ониксовой Змеи. Но прошло каких-то две недели, а она уже чувствовала себя здесь как дома. Возможно, сказалось то, что первые шестнадцать лет своей жизни она безвыездно провела в отцовском замке и жизнь вдали от шумных городов и человеческого столпотворения была ей не в диковинку. А здесь же всё казалось родным и привычным, несмотря на то, что её родная провинция располагалась на севере Аркайла, а горы Монжера — на юге, на расстоянии нескольких дней пути от мятежного ныне Вожерона. Ранние пробуждения — с первыми петухами, как говорят в народе. Простая деревенская пища. Прогулки по окрестностям замка. Неторопливые и тихие вечера. Чинные беседы за столом.
Даже безумие хозяйки замка не доставляло неудобств.
Как пояснил Бардок, задержавшийся на несколько дней в усадьбе, разум покинул её ещё в подростковом возрасте.
Вначале молодая прана Нателла альт Раст ничем не отличалась от своих сверстниц. Лет в шесть-семь играла в куклы, в прятки и догонялки с детьми домочадцев. С десяти-двенадцати — начала выбирать себе наряды. С двенадцати-четырнадцати — мечтать о женихах и читать рыцарские романы, которых десятка два привезла их матушка из Аркайла. То есть, росла прана Нателла, как самая обычная дочь небогатого дворянина. Веселушка и хохотушка, в меру глупенькая, в меру расчетливая, как все женщины, подыскивающие себе мужа получше.
Но лет в шестнадцать, когда, по обыкновению, принятому в Домах Аркайла, девушек готовят в выезду на Осенний Бал в столицу, с нравом сетсры прана Гвена произошли странные перемены. Она начала грубить, злиться и впадать попеременно то в беспричинную радость, то в бесконечную грусть. Плакала, сутками не выходила из своей комнаты. Ссорилась с родителями. Колола булавками служанок. Изводила младшего брата так, что он попросился уехать куда-нибудь на учёбу, хоть в школу при монастыре или в Эр-Трагер постигать музыку. Но магического дара у мальчика не обнаружили, а в священники отец, покойный ныне пран Элвер, отдавать наследника не захотел. Зато пригласил лекаря, который долго потчевал прану Нателлу горькими настойками и порошками. За ним были другие, и каждый предлагал своё лечение, доказывая, что он и только он способен вернуть девице спокойное расположение духа.
Никто так никогда не узнал причины, по которой случилось расстройство разума у юной дворянки. Болезнь ли, случайное ли падение со ступенек, не замеченное никем? Может быть сглаз или наговор? На это не ответил ни первый лекарь, ни последний. Высказывали своё мнение деревенский знахарь-травник и духовник. Даже приглашённый из ближайшего монастыря чернец, известный тем, что исцелял гнойные язвы простым наложением рук. Но докопаться до истины не смог никто. Но совместными усилиями болезнь остановили. Нателла снова вела себя как обычная девушка, но жила в этом мире лишь частично. Большей частью она находилась в мире рыцарских романов.
Это не мешало ей скрупулёзно присматривать за хозяйством, принимать десятину у жителей деревни, которая стояла на землях Дома Ониксовой Змеи, отправлять на рынок сено, которым славились здешние края, закладывать запасы на зиму, выигрывать тяжбы у жадных соседей, не прекращавшиеся до тех пор, пока пран Гвен не занял такое положение при дворе герцога Лазаля, что одно упоминание его имени отбивало охоту искать ссоры.
Но, живя одной ногой в вымышленном мире, прана Нателла и тратила немало. Она привечала всяких странных личностей, которые назывались странствующими рыцарями. Кормила, лечила, оплачивала снаряжение, которое кузнецы из соседних городков научились очень быстро делать.
Уже больше двух веков дворяне Аркайла не носили шлемов с забралами, пластинчатых доспехов
Реналла столько раз выслушивала рассказы хозяйки замка о том, сколько драконов, великанов, демонов, ламий, брухов, прыганцов, червезубов, выверн, клацинов и грайверов извели странствующие рыцари за последние сорок лет, что легко могла представить орды чудовищ, выползающие из лесной чащи и штурмующие изрядно обветшавшую в последнее время стену. Кстати, о некоторых из них она и не знала — на севере детей пугают другими и герои сказок побеждают других страшилищ. Например, ламии и брухи. По описанию — ночные существа. Только первые похищали младенцев у нерадивых матерей и пожирали их, а потому имели уродливую клыкастую пасть и пальцы с длинными когтями, а вторые представали в образе красавиц и преследовали юношей, да и вообще мужчин, склоняя к разврату, а потом выпивали кровь, перекусывая горло. Многих, известных ей, не знали здесь. Ну, по крайней мере, не упоминала прана Нателла.
Кроме уничтожения чудовищ, благородные рыцари и блуждающие маги (ведь в стародавние времена магия творила не только музыку, но и многие другие вещи, иногда весьма страшные) охотились на некромантов, симпатиков[1], наузников[2], ясновидящих и яснослышащих. Два последних вида магов отличались между собой лишь тем, что строили пафосные утверждения не на событиях и логике, а на увиденных картинках или слышанных голосах. Находили, брали в плен и сдавали властям. По мнению Бардока, прана Нателла излишне привечала шарлатанов. Все, кто её окружал, это видели и старались по мере сил смягчить влияние охочих до бесплатной еды и выпивки шарлатанов на хозяйку. Говорить с ней даже не пытались, понимая, что это бесполезно — прана Нателла надёжно поселилась в вымышленном мире, где из лесу может выйти единорог и взять губами с ладони девственницы краюху густо посоленного хлеба, где среди бела дня, раскинув кожистые крылья, падает на череду коров тёмно-зелёный дракон или аспидно-серая выверна. Пран Гвен очень снисходительно относился к болезни сестры, что впрочем давалось ему без большого труда — последний раз они виделись с Нателлой четверть века назад. Глава тайного сыска Аркайла присылал деньги с Бардоком, который заодно привозил письма и новости из столицы, отдыхал несколько дней, а потом отбывал обратно. А хозяйка замка оставалась транжирить привезенное золото и серебро по собственному усмотрению.
Всё изменилось, когда в замке появился новый гофмейстер — пран Уилл альт Фрост из Дома Синей Выдры. Он особо не распространялся о своей прежней жизни. Сказал лишь, что происходит из давно обедневшего Дома с запада Аркайла, с детства привык рассчитывать только на себя и на свою шпагу. Служил в армии, участвовал в войнах с Унсалой, был ранен в грудь, с тех пор не мог долго и быстро ходить. Прибился он в замок Дома Ониксовой Змеи с труппой странствующих комедиантов, которые пытались перезимовать на бесплатных харчах, пользуясь болезнью праны Нателлы. Они разыграли целую историю о похищенной злым некромантом принцессе и её братьях, отправившихся спасать девушку. Прану Уиллу в этом представлении отвели роль начальника стражи, сурового вояки, пришедшего на помощь юношам. Какое-то время он терпел наглых, спящих до полудня, отъедающихся за троих, напивающихся хозяйским вином фигляров. Кстати, самому младшему из комедиантов, изображавших безутешных братьев, исполнилось в тот год пятьдесят лет. Но, в конце концов, сердце вояки не выдержало, но вышвырнул мошенников взашей, а пране Нателле рассказал, что свершилось чудо и некромант одумался, попросил прощения у принцессы, дал ей денег на обратную дорогу и даже выделил охрану. А сам он остался в замке, возглавив стражу, и постепенно в его руках сосредоточилось управление не только замком, но и окрестными землями.