"Фантастика 2024-39". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Ланс видел бочки, сундуки и корзины, которые не намокли и не набрали воды, а потому могли всплыть. Обломки «Бархатной розы» — палуба, борта, надстройки, рангоут и прочие неопознаваемые деревянные части. Тут же плавали трупы моряков, а среди них вовсю резвились акулы. Только сейчас менестрель понял, что ему повезло ещё раз, очередной. Он столкнулся с зубастой тварью раньше, чем к ней присоединились прочие, самые разнообразные — остромордые и тупорылые, большие и маленькие, тёмно-синие и светло серые, почти белесые. Мелькала даже одна невиданная им ранее — с башкой, похожей на огромный молот. Морские падальщицы наедались
Хотя музыкант не думал, что рыбы устроили под островами такой же наблюдательный пост, как и люди, он догадывался — они постоянно крутятся поблизости. Поэтому, не будучи излишне набожным, всё-таки вознёс горячую молитву Вседержителю. Он чудом оказался целым и невредимым, а ведь мог бы перевариваться по частям в желудках мерзких тварей.
[1] Рамбат — огороженный помост в носовой части галеры для размещения артиллерии и канониров.
[2] Куршея — помост, обеспечивающий проход между скамьями, где сидели гребцы, на галерах.
[3] Вельта — мера объёма жидкости на Северном материке. Около 8 литров. Вельты в разных державах незначительно различались между собой. 32 вельты составляли бочку. В Вирулии и Кевинале вельту называли сетьером.
Глава 7, ч. 2
Каким образом пираты завладевали выброшенным из моря добром, Ланс не знал. Мог только догадываться, что либо подцепляли крюками, либо заходили в заводь на крепких лодках. Ну, он и не желал этого знать, размышляя о том, как ему теперь жить на острове и каким образом он сумеет подать знак проходящему на горизонте судну. Ни один здравомыслящий шкипер не сунется по своей воле в опасные воды, но в пределах видимости у островов проходить могут. Когда-то давно чуть севернее пролегал оживлённый путь из Тер-Веризы и Кринта на Трагеру. Позже из-за пиратов торговые суда стали ходить либо ближе к острову Калвос, либо гораздо южнее, выбираясь к берегам Лодда. После разгона гнезда мародёров, моряки начали потихоньку вспоминать прежние пути.
Немного дров на острове, представлявшем собой, скорее, утёс, нашлось. Но ни кремня, ни кресала, не говоря уже о сухом труте, не было и в помине. Вот если бы главный учёный-маг Браккары научил его хотя бы огонь вызывать усилием воли, а без этого можно замёрзнуть насмерть, сидя на поленнице, превосходящей высотой Карросские горы.
А если попробовать, завидев корабль в отдалении, заиграть на флейте? Звуки над морем разносятся далеко и, приложив побольше усилий, можно заставить музыкальный инструмент кричать пронзительно и громко. Авось, услышат…
Ланс потянулся до хруста. Окинул взглядом горизонт.
И остолбенел!
С северо-запада, со стороны Кринта шла каракка под всеми парусами. Шла фордевинд, напоминая распустивший лепестки цветок пиона. Издалека паруса казались белоснежными, хотя были, на самом деле, кончено же, серыми.
По особенностям рангоута и парусного вооружения менестрель с одного взгляда понял, что корабль принадлежит браккарцам.
Со второго взгляда угадались знакомые обводы высокого фордека.
С третьего не осталось ни малейших сомнений — к островам Святого Игга приближается «Лунный гонщик».
Вне всяких сомнений, браккары прекрасно знали, когда водоворот опасен для любого судна, а когда крепкий
Не зря, ох, не зря, менестрелю казалось, что он разглядел фигурку Дар-Виллы на борту. Браккарская шпионка из тех гончих, что, раз встав на горячий след, от погони не оступается. Они потеряли из виду «Бархатную розу», когда начался шторм, но опытным морякам не оставило труда определить, куда именно снесло айа-багаанское судно. Они, конечно, могли вернуться и доложить прану Нор-Лиссу, что менестрель, натянувший нос не только тайному сыску Браккары, но и её знаменитым на весь свет учёным, погиб, канул в пучине вод, но предпочли убедиться, что он не сидит где-нибудь на скале и не мечтает разжечь костёр, чобы приманить проходящее мимо судно.
Мысли эти промелькнули в голове Ланса, словно стриж, делающий гнездо из слюны. Он присел на корточки, сожалея о том, что не может слиться с серовато-бурой скалой. Вот проклятые пираты, не могли хотя бы нору какую-то в камне вырубить для укрытия от лишних глаз. Надежды, что его просто не заметят, приняв за валун или пятно на горбе острова, никакой. Уж, если у айа-багаанского шкипера Эльшера алла Гафура имелась зрительная трубка, позволяющая видеть, как на ладошке, то, что находится в полулиге от тебя, то уж у многомудрых браккарцев, отправившихся в погоню с твёрдым намерением покарать своевольного аркайлца, наверняка найдётся и кое-что посерьёзнее. Захотят найти, найдут. А уж в отсутствии рвения и упрямств северян обвинить трудно. Если им что-то нужно, из-под земли достанут. Что тогда говорить о голой скале посреди моря?
Возвращаться в Бракку менестрелю не хотелось. Он твёрдо решил сопротивляться до последнего и, поглядывая на приближающуюся каракку, подобрал полено поухватистее. НЕ шпага, конечно, но и с деревяшкой опытный фехтовальщик кое на что способен. Пусть сунутся. А если окружат и обезоружат, можно ив море прыгнуть. Желательно при этом захватить с собой пару браккарцев, чтобы у акул получился обед пороскошней. Ланс никогда не выделялся полнотой, а после скитаний и переживаний совсем отощал — кожа да кости, а ведь рыбам тоже есть хочется.
По мере приближения корабля, становилось заметно, что шторм, изуродовавший «Бархатную розу» не пощадил и его. Грота-марсель выделялся более тёмным цветом, чем все остальные паруса, выбеленные ветром и солёными брызгами. Верхний рей на фок-мачте носил следы ремонта, а фордуны шевелились на ходу, напоминая растрёпанную дерюгу. Вместе с тем Ланс не мог не отметить — в подлунном мире не рождались ещё мореходов, лучше барккарцев. Сперва они не допустили тех повреждений, что привели фелуку южан к гибели, а потом быстро починили рангоут и такелаж.
«Лунный гонщик» приближался неторопливо, скользя в полулиге с севера от островов. Менестрель на том уровне, на котором затравленный зверь догадывается о наступающей на пятки погоне, чувствовал ищущие его глаза. Ему не нужно было видеть напряжённо застывшего в «вороньем гнезде» наблюдателя или выстроившихся вдоль борта свободных от вахты матросов. Он кожей ощущал взгляд Дар-Виллы, который не сулил ничего хорошего. Браккарская шпионка не из тех женщин, что прощает обиды. Попасть в её руки после всего, что между ними было, откровенно говоря, боязно.