"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— О чем?
— Не знаю. Чтобы просто начеку были.
— Это еще зачем? — вытаращил глаза царевич.
— На всякий случай, — резко отбросила смешки и шуточки и очень серьезно проговорила Сенька. — Потому что самые большие пакости случаются именно тогда, когда их не ждешь.
Большая пакость подкралась, как это водится, незаметно.
Сначала пол под постелями трех холостяков, упившихся на пиру коварно-сладким тарабарским вином подобно трем поросятам, еле слышно завибрировал.
Иванушка,
Что это?
Где-то невдалеке скачет конница?
Идет тяжелогруженый караван?
Ремонтные работы?
Или приснилось?..
Он замер, затаив дыхание, положил руку на рукоять меча и чутко прислушался.
Всё было спокойно.
Шелестел за окнами листвой залитый луной сад, томно высвистывала шлягер этого лета романтично настроенная птичка, наперебой, но монотонно скворчали цикады…
Пол…
Пол был на месте, и вел свою тихую половую жизнь, оставаясь исполнительно на месте, выбранном для него однажды архитектором — внизу, под коврами, ровный, мраморный, надежный и неподвижный.
Почудилось?..
Скорее всего…
Умеет всё-таки Сеня напугать, тень на плетень навести… Иди туда, не знаю куда, бойся того, не знаю чего… Хорошо еще, что хоть ребят не разбудил — а то объясняй им как дурак, что, да почему, да по какому случаю… Что мы — правителя Сулеймании первый день знаем? Чего его бояться?.. Странный он какой-то, конечно, но так кто из нас не странный? «Норма — это аномалия, поразившая большинство», сказал однажды Бруно Багинотский… если ничего не путаю… Кстати, хорошо, что калиф Ахмет нас не узнал… А то неловко бы было… как-то… перед ним… мне, по крайней мере… за прошлое лето… Ну, да ладно… прошло и прошло…
Иван вздохнул сонно, перевернулся на другой бок, подсунув под голову пару ускользнувших было от исполнения прямых обязанностей пухлых подушечек, в изобилии водившихся на устланном коврами полу, недовольно поправил ткнувшийся под ребра рукоятью меч и снова заснул — быстро и без сновидений.
И так и не услышал, как через несколько минут на него одновременно с новым подземным толчком упала часть потолка.
— …что это, что это, что это, что?!..
— Хель и преисподняя!!!..
— Землетрясение!!!..
— Агафон?.. Агафон, ты где?!..
— Масдай, где Масдай?!..
— Ай!!!..
— Здесь, под колонной!!!..
— Берегись!!!..
Очередной кусок потолка, повисший было опасно на арматуре, под новый толчок с грохотом и пылью обрушился вниз, с треском и грохотом дробя деревянные помосты и обдавая бестолково мечущихся под градом осыпающихся камней и лепнины в поисках друга и ковра Олафа и Кириана.
— Масдай, я ид… Гайново седалище!!! — растянулся бард на полу, усыпанном разными по размеру, но одинаковыми по наносимым телесным повреждениям
— Агафон? — испуганно и быстро зашарил он руками по находке. — Живой?..
— Живой?..
— Не знаю!.. Сюда, скорее!!!..
Отряг поднатужился, яростно крякнув, с силой выдернул из-под резной капители Масдая и с проклятьем повалился на спину: земля снова вздыбилась у него под ногами, словно загорбок раненого кита, и часть стены, отделявшей их апартаменты от сада, хрустнула, надломилась посредине, будто плитка шоколада, и с оглушительным грохотом обрушилась внутрь, поднимая плотные клубы пыли.
— Олаф, помоги!!!.. — откуда-то из непроглядной мглы пронзительный вопль менестреля взвился стрелой к ночному сулейманскому небу. — Помоги мне!!!..
— Х-хел горячий… — скрипя зубами от боли в пересчитавшей все осколки и обломки спине, взревел конунг, вскочил и, прикрываясь рукой и Масдаем от камнепада с умирающего потолка, бросился на голос.
— Ты где? Ты где? Ты где?..
— Мне плечо зашибло… — неожиданно простонал Кириан прямо у него под ногами, и отряг едва не свалился, изгибаясь и балансируя, чтобы не наступить на товарища. — Положи его сам… Вот он…
Олаф бросил Масдая на усеянный битым камнем пол и подхватил на руки неподвижное безмолвное тело, полузасыпанное грудой кирпича и штукатурки.
— Давай, малый, давай, кабуча, держись…
Лунный свет сквозь остатки изуродованной крыши упал на лицо раненого, и Олаф ахнул.
— Иван?!.. Откуда… А где Серафима? И Эссельте?..
Очередная судорога земли бросила его на обсыпанного камнями Масдая, отшвырнула поэта кубарем в сторону, в груду строительного мусора, и низвергла рядом с ним с ужасающим грохотом стену, разделявшую покои.
— Олаф, здесь еще… — донесся справа, почти сливаясь с рокотом следующего подземного толчка, звенящий на грани истерики голос гвентянина, но грохот оставшегося без опоры потолка, беспорядочной лавиной камня устремившегося к земле, напрочь заглушил его слова.
— Масдай, ищи его!!! — проревел северянин, и ковер, словно очнувшись от шока, взвился вверх и стрелой метнулся туда, где несколько мгновений назад оборвался отчаянный крик.
— Здесь!!! — остановился он так резко, что конунг свалился на бок и едва не перелетел через край вверх тормашками.
Ухватить и бросить на ковер поочередно скулящего от ужаса Кириана и обнаруженного им человека было для мощного воина делом пары секунд.
— Масдай, к Серафиме и Эссельте!!! — давясь и задыхаясь от вездесущей каменной пыли, пропитавшей, казалось, самый воздух, выкрикнул и, хрипя, закашлялся отряг…
Но было поздно.
Новый толчок, пришедший, казалось, из самых недр земли, потряс смертельно раненый дворец, и остатки стен его и потолка, доселе мужественно сражавшихся против неистовой стихии, не выдержали.