"Фантастика 2024-81". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Помпей вспомнил, как десять лет назад усмирял агрессивные галльские племена в Испании. Даже карфагенский Ганнибал при вторжении в Италию использовал галлов в качестве наемников. Веря в свою исключительность и неуязвимость, Помпей все же оставался человеком суеверным. Он вдруг предложил:
– Сходим туда, пусть предскажут судьбу!
Вместе с отрядом охраны двинулись в путь. В небольшой роще спешились у пещеры и вошли с оружием внутрь святилища, убранство которого создавало впечатление дикой природной мощи и созидательной силы. Золота не было. Масляные светильники освещали обстановку: в нишах – редкие минералы, на стенах – венки из листьев терновника, алтарь украшен цветами.
Помпей с удивлением рассматривал обстановку галатского храма. Подойдя к жрецу, одетому в белое, с венком из дубовых листьев на голове, спросил:
– Ты кто?
– Я маг и ясновидящий, – спокойно отвечал тот на латыни.
– А это что? – Военачальник показал в глубину пещеры на каменную дверь с изображением свернувшегося кольцами змея, олицетворяющего круговорот явлений и извилистую дорогу в загробный мир.
– Врата в потусторонний мир, – почти пропел друид.
– Я войду?
– Они открываются только избранным.
– Я Помпей, избранный.
– Только мудрец может считаться избранным.
Помпей проглотил колкость:
– Ты можешь предсказать судьбу?
– Друид способен постичь законы жизни человека между двумя полюсами – рождением и смертью тела.
– Так начинай! – Гней ухмыльнулся, но его нетерпение не скрылось от товарищей.
– Мне надо отправиться в загробный мир через врата Яблоневого острова, – тихо произнес друид.
Из темноты зала возникли фигуры других жрецов, человек пяти, все в белом. Они подошли к алтарю и начали петь. Друиду подали чашу с желтоватой жидкостью, он выпил содержимое; жрецы взяли в руки барабаны и трещотки и под звуки этих нехитрых инструментов стали петь и танцевать, постепенно входя в транс. Легаты, с иронией смотревшие на это действо, перестали улыбаться и выжидательно застыли. Главный жрец с венком на голове, войдя в особое состояние сознания, приблизился к Помпею, дотронулся до его плеча вечнозеленой веткой омелы, необходимой в обряде предсказания будущего, и пропел:
Мир иной – вездесущий глаз
Встречается с миром внешним.
Точка слияния свяжет нас
Узлом тугим бесконечным.
Дух горы следит за тобой,
Проявляй милосердие.
Ты поплатишься головой
За ревностное усердие.
Помпей трепетно внимал предсказанию. Злость и недовольство нарастали по мере пения друида. Невольно обратив внимание на кельтский узор, вырезанный на каменном алтаре и напоминающий узел, он подумал: «Тугой узел!».
Ясновидящий, закончив пение, подошел к алтарю и дотронулся веткой омелы до пустой чаши. Вмиг полыхнуло пламя, повалил дым, посыпались в разные стороны искры. Римляне отскочили. Когда дым рассеялся, все увидели нечто ужасное. В чаше, в кедровом масле, лежала отрезанная голова мужчины – бритого, с темными волосами и аккуратной стрижкой, с лицом, похожим на Помпея.
– Это что?!! – заорал командующий. – Насмешка, унижение, оскорбление!!! Вот я вам сейчас покажу!
Обнажив короткий меч, он подбежал к алтарю и рубанул по чаше. Голова,
– Хватит!! – крикнул он. Немного успокоившись, добавил: – Их всех надо бы перебить, но нельзя: это вызовет всплеск негодования населения или восстание. Галаты, по существу, – жители нашей провинции. Идемте отсюда!
Прискакав в лагерь, Помпей узнал о прибытии Лукулла. В палатке для полководца все было готово к встрече и передаче дел от старого главнокомандующего к новому. В ожидании Лукулла Гней ходил мрачный и злой. Друид предсказал, что он поплатится головой за ревностное усердие. «Что это может быть? – думал Помпей. – Война?! Но я ее специально затягиваю. Богатство?! Но оно само плывет в руки. Желание стать первым в Риме и навести порядок? Возможно… Кто-то в столице строит против меня козни – Цезарь, Красс, Лукулл? А что значит: «Дух горы следит за тобой…»? Помпей невольно посмотрел на драконий перстень. Камень цвета тлеющих огоньков успокоил и вселил уверенность.
Документы к подписанию в качестве архивиста готовил Кассий. Он тревожно поглядывал на начальника, и когда заметил, что тот рассматривает перстень, спросил:
– Проконсул, что за перстень у тебя на пальце?
Помпей поднял на него взгляд, снова посмотрел на игру тлеющих огоньков камня, вставленного в золотую массивную оправу, и ответил:
– Возможно, волшебный…
– Великолепная вещь! – восхитился квестор.
– Да, мне самому нравится… – Лицо Помпея теперь озарилось властной улыбкой, а в глазах сверкнули молнии.
Дотронувшись до алого камня, он почувствовал неукротимую энергию, несгибаемое упорство, безудержную ярость и неистовую одержимость. Сегодня он поставит на место Лукулла, этого заносчивого и сухопарого выскочку. Он – Помпей, непобедимый и неуязвимый, он – великий! Кроме того, имеет богатство, власть над людьми, ум, талант, и ему всегда везет. «Слава моего могущества велика, слава моей справедливости и милосердия бессмертна! А предсказание этого неразумного друида ошибочно, всего лишь недоразумение».
Перед палаткой готовилась церемония встречи двух военачальников. Обоих полководцев, имеющих блестящие победы, должны сопровождать ликторы – государственные служащие, исполняющие только парадные и охранные функции. По одиннадцать ликторов, которые полагались проконсулам, чтобы оказывать этим высшим должностным лицам подобающие почести, уже построились с фасциями на левом плече в противоположных концах дороги, ведущей от главных ворот к палатке полководца. До появления начальников эти важные персоны переговаривались между собой, но, как и полагалось, сохраняли серьезный вид. От группы Лукулла отделился главный из ликторов, лысый и надменный, и, подойдя к людям Помпея, сказал:
– Ваши лавры увяли.
– Мы шли через безлесную и сухую область, – услышал он в ответ.
– Да-а, – протянул лысый, – Фортуна к Помпею неблагосклонна…
– Фортуна слепа, но предпочитает везучих.
Лысый ликтор поперхнулся, но быстро произнес:
– Лукулл приказал поделиться свежими ветками лавра! – И протянул несколько зеленых ветвей.
Командир второй группы, не зная, как поступить, начал озираться, но все же взял лавр и раздал товарищам. Целер, наблюдая издали эту сцену, зло сказал Афранию: