"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26

Шнейдер Наталья

Вот такой я наметил план допроса, но всё пошло не так. Вроде бы я выбрал самого упёртого бандита, но когда он оказался передо мной, этот, казалось бы, внешне крепкий характером парень поплыл. Когда он сел на скамейку напротив меня и я посмотрел на него, то понял, что плохой из меня психолог. На лице парня, от которого я ожидал мужества и преданности идее, сквозил ужас, глаза бегали, а губы что-то шептали на финском языке. У меня сразу же выпали из головы те вопросы, которые я собирался задать, вместо этого я выкрикнул:

– Что трясёшься, сука? Как убивать из-за угла, ты смелый, а как отвечать, так за молитвами пытаешься скрыться! По-русски говори, мразь!

Стоявший рядом с бандитом заплечных дел мастер Угрюмов после моего выкрика отвесил тому хорошую затрещину. Это привело бандита в более-менее адекватное состояние. По крайней мере, он начал говорить по-русски. Но всё равно, чтобы его понять, приходилось прислушиваться. А сказал он следующее:

– Не может быть – русский царь жив! Господи, почему ты не любишь Суоми?

Этот стон души задержанного экстремиста для меня объяснял многое. Во-первых, подтвердил, что, как я и предполагал, нападение совершили недобитые мной в прошлый раз финские егеря. А значит, за очередной попыткой устранить Михаила стоит всё тот же германский Генштаб. Во-вторых, германский агент имеет очень хорошие связи в комитете по организации коронации

Михаила. Только члены этого комитета знали о том, что Михаил направится в Гатчину на карете. Главным церемониймейстером императорского двора было расписано, что сегодня и завтра Михаил должен передвигаться, как издревле было принято на Руси, на карете в сопровождении многочисленной охраны. Если бы я был настоящим Романовым, выходцем из этого времени, то обязательно поехал бы в карете, как предусматривал регламент проведения церемонии. Но я же не тутошний, и мне претила медленная езда на карете. Столько предстояло сделать, и я посчитал, что не имею права тратить время на бессмысленное времяпровождение в карете. Вот ехать в Сенат я собирался точно на карете. Тут уж никуда не деться, традиция есть традиция. Куратор боевиков такой вариант, по-видимому, даже не рассматривал. Чтобы вступающий на престол нарушил установленный порядок, было невероятно. Тем более когда за скрупулёзным исполнением всех положенных церемоний выступает вся семья Романовых. Не зря же ко мне был приставлен барон Штакельберг – главный церемониймейстер императорского двора. А я взял и нарушил установленный порядок, что вряд ли бы мне простили настоящие ревнители традиций, если бы не нападение на кареты. Так что теперь могу приехать в Сенат и на броневике и вообще вести себя более свободно. Это нападение развязывает руки Михаилу во многих вещах. Либералы в Думе теперь вряд ли начнут громко кричать, если новый царь начнёт жёстко наводить порядок. Да и Маннергейма теперь легко смогу назначить генерал-губернатором Финляндии. Нынешний генерал-губернатор Зейн хотя и имеет мощных покровителей в элите империи, но при нём финские радикалы совсем распоясались. Сначала устроили покушение на великого князя Николая Николаевича, а теперь на самого императора. Да, теперь вряд ли кто подаст голос в поддержку генерал-лейтенанта Зейна. Если бы бандиты не убили ротмистра Хохлова, на которого у меня были большие планы, то я был бы даже рад этому нападению. В очередной раз германский Генштаб прокололся и потерял хорошо обученных и внедрённых в сердце Российской империи бойцов. А если ещё удастся растрясти пленных и узнать у них, кто куратор этого нападения и место дислокации других боевых групп финских егерей, то это будет мощнейший удар по вражеской агентуре.

Пока эти мысли мелькали в голове, я молча глядел в глаза захваченного финского боевика. Очень неуютно ему было от этого взгляда человека, которого он считал убитым. А я, очнувшись от своих дум и увидев бегающие глаза и ручейки пота, стекающего со лба допрашиваемого бандита, злорадно усмехнулся и спросил:

– Ну что, гад, не ожидал увидеть русского императора живым? А Бог, он видит, чья правда, и не даст пропасть своему избраннику! Ты раньше служил дьяволу и сейчас имеешь единственный шанс избежать участи вечно мучиться в аду. Расскажи, кто тебя послал и где скрываются остальные обманутые дьяволом финские парни, которых он заманил на добровольную службу Германии.

После этого монолога я замолчал, зато пришлось начинать работать генералу Глобачеву, который сидел рядом за столом и должен был писать протокол допроса. Генерал был опытным жандармом, у него в портфеле нашлась и бумага, и перьевая ручка, и даже чернильница-непроливайка. Если бы я занимался протоколом, то даже карандашом вряд ли бы успевал записывать все данные, которые сообщал разговорившийся финн. А вот генерал Глобачев успевал всё записывать, даже перьевой ручкой. Записывать показания захваченных финских боевиков ему пришлось больше часа. Именно столько времени я допрашивал бандитов. Никто из задержанных финских националистов не молчал, и все отвечали на вопросы без всякого нажима. Вполне можно было обойтись без мастера развязывать языки – Угрюмова. В этих допросах работало не мастерство палача, а мистицизм, а именно – чудесное воскрешение русского императора. Ведь первоначально каждый из финских егерей был уверен, что они выполнили свою миссию, за выполнение которой им не жалко было своих жизней. Смерть русского царя приближала освобождение их родины от азиатского ига. Они ведь видели, правда издалека, как из царской кареты вытаскивали труп человека, одетого в парадный белый мундир. Появление Михаила, живого и здорового, подтверждало всё то, что писала о будущем императоре не только русская, но и финская пресса – что Бог его хранит, и большой грех поднять на него руку или задумать что-нибудь плохое. Вечно гореть такому грешнику в адском огне.

Именно такой вывод я сделал по итогам этих допросов. А какой, спрашивается, делать вывод, когда готовые на смерть фанатики выкладывают тебе сведения о своих командирах, местах лёжки и маршруты, по которым они проникли в столицу Российской империи? Такого материала набралось много – несколько листов, заполненных убористым почерком Глобачева. Когда допросы были закончены, генерал Глобачев попытался выразить своё восхищение тем, как я вёл допросы, но я его прервал, заявив:

– Полно, генерал! На фронте и не таких субчиков раскручивал! Тут главное не выдавить из пленного сведения, а быстро на них среагировать. Этим займётесь вы. Нужно сегодня же зачистить все места, где прятались бандиты. Арестовать тех деятелей, которых назвали финны. А самое главное – заняться Кексгольмским полком. Именно их броневик принял участие в операции финских егерей. Да я и до этого слышал о неблагонадёжности солдат из этого полка. В его расположении всякие там социалисты-пропагандисты чувствуют себя как дома. Понимаю, генерал, что всех сил жандармерии не хватит, чтобы справиться с этим полком, поэтому придаю вам свой резерв – мехгруппу и три сотни всадников Ингушского полка. Думаю, пользуясь фактором неожиданности, удастся даже малыми силами разоружить солдат. Пока вы доберётесь до Петрограда, я из своего дворца по телефону свяжусь с командиром Ингушского полка и отдам нужные распоряжения. Непосредственно командовать операцией по нейтрализации Кексгольмского полка будет мой адъютант. Вы поедете в Петроград с ним на автомобиле моей спецгруппы, там и согласуете необходимые детали. Всё, генерал, время пошло, сейчас вызываю из дозора автомобиль спецгруппы, и можете отправляться.

Я подозвал одного из джигитов, охранявших пленных, и отправил его к автомобилю спецгруппы с приказом немедленно прибыть к месту, где стоит сожженный броневик.

Глава 7

Отправив посыльного к Максиму, я хотел поговорить с генералом Глобачевым о действиях, которые тот предпримет в Петрограде для того, чтобы обезвредить вражескую агентуру, выявленную в ходе допросов. Но не успел, пришлось давать указания медикам и санитарам, прибывшим с обозом. А затем подъехали автомобили мехгруппы. Обоз для эвакуации раненых и перевозки

убитых в Гатчину я вызвал в своём послании к Кацу. Мехгруппу тоже, так как был уверен, что какие-то сведения от пленных я получу, и нужны были мобильные группы, чтобы задержать пособников бандитов. А когда подъехал Максим на «Форде» спецгруппы, вдумчивая беседа с генералом Глобачевым априори стала невозможна. Я и не стал тормозить начало операции ради обстоятельной беседы с жандармским генералом. Что-то тому указывать было неправильно, начальник охранного отделения был гораздо опытнее меня и прекрасно знал, что делать в сложившейся ситуации. Поэтому вместо жандарма я стал давать указания Максиму. И то не детальные, а то, чего нужно добиться в этой операции. Детали задержания солдат и офицеров Кексгольмского полка Максим должен был обсудить с генералом Глобачевым. Само следствие и фильтрацию задержанных будет проводить служба генерала Попова. Не замешанных в действиях террористов на фронт, ну а кого уличат в связях с экстремистами – в подвалы Смольного. Моего красноречия хватило минут на семь, из них минуты две я ставил задачу врио командира мехруппы капитану Пригожину.

Попрощавшись с генералом и офицерами я, сидя уже в «Роллс-ройсе», подумал: интересно, что подумает жандармский генерал о Михаиле, да и о его адъютанте? Не прокололся ли я перед начальником Петроградского охранного отделения? Сам кидаюсь расследовать чрезвычайное происшествие, лично веду допросы бандитов. Как-то странно для царя. И адъютант у Михаила странный – мало того что послан командовать боевой операцией, так ещё и сам управляет грузовиком. Это беспокойство по поводу того, что подумает один из реальных защитников существующей власти о своём императоре, я успокоил старой отговоркой – Михаил боевой генерал, только что с фронта, и привык там к реальным делам, а не к придворному жеманству и интригам. И в адъютанты себе взял не лизоблюда, а боевого офицера. А ещё я размышлял, что, может быть, зря распорядился пока просто разоружить солдат и офицеров Кексгольмского полка и охранять их силами десантных групп мехгруппы. Поставить часовых в казармах, в штабе, оружейных комнатах и на территории дислокации Кексгольмского полка. Может быть, стоило перегнать личный состав этого полка куда-нибудь за город и уже там проводить следствие и выявлять реальных пособников революционеров. Но если их погонят как арестованных, то по городу пойдут очень нехорошие слухи. А сейчас, когда пошёл процесс передачи власти, слух о бунте целого полка допускать не стоит. Уже идут слухи об арестах социалистов и анархистов во 2-м Балтийском флотском экипаже. И о подвалах Смольного, забитых страдающими узниками, по городу начали ходить разные страшилки. Эти слухи ещё не получили широкого распространения, но народ ими уже начали пугать. И мысли опять вернулись к сегодняшнему разговору с Кацем, о том, что нужно как можно быстрей освобождать подвалы Смольного от предполагаемых революционеров. Как обычно, Кац задницей чувствовал, что нужно делать. Я доверял интуиции своего друга, а после того, как отправил Максима взять под контроль солдат и офицеров Кексгольмского полка, сам ощутил необходимость срочно освободить от заключённых подвалы Смольного. Вдруг следствие выявит много сотрудничающих с экстремистами солдат и офицеров? А это вполне может быть. Я запомнил конспирологическую концепцию причин победы Октябрьской революции в России, которую как-то во время очередного загула рассказал мне приятель ещё в той, моей бывшей реальности. Естественно, тогда мне было это смешно, хотя мой собутыльник и закончил исторический факультет МГУ. Как доказательство своей теории заговора германского Генштаба по разрушению управляемости в Российской империи, он приводил примеры как общеизвестные, так и найденные им в исторических архивах. То, что Германия в опломбированном пассажирском вагоне позволила профессиональным революционерам пересечь её территорию, все знают. Но вот о подготовленном в Восточной Пруссии батальоне финских добровольцев, никто ничего не знал. А, по словам Жеки, этот Прусский Королевский батальон егерей № 27 состоял из ненавидящих Россию финнов, готовых сделать всё для ослабления империи, которая угнетала их бедную Финляндию. Немцы их обучили, спланировали операцию, вот так и произошёл октябрьский переворот 1917 года. Но не только обученные немцами финны сковырнули временное правительство. Жека ещё говорил о революционных солдатах Кексгольмского полка и матросах Гвардейского экипажа. Ещё почему-то мне запомнились не совсем типичные военные части, дислоцированные в Петрограде – запасной саперный и учебный пулемётный батальоны. Вот эта запомнившаяся информация и заставила меня сделать такой, может быть, не совсем продуманный и правильный ход – небольшими силами попытаться разоружить целый полк.

Логика была проста – сейчас ведь ноябрь 1916 года, и солдат Кексгольмского полка вряд ли ещё успели настолько разложить, что они не подчинятся приказу самого императора. К тому же большинство этих тыловых крыс даже пороха ещё не нюхали, а бойцы мехгруппы, по сравнению с этими дворнягами, настоящие волкодавы. Так что нужно сейчас нейтрализовать этот полк, пока солдаты совсем не озверели от скотской жизни и бойцы мехгруппы убеждены, что солдаты гарнизона Петрограда с комфортом жируют в тылу. Одним словом, я действовал по-царски – разделяй и властвуй. А ещё по присказке из двадцать первого века – кто не успел, тот опоздал. А в этой реальности такого рода опоздания стоят очень дорого – смерти миллионов людей, а для Михаила – путешествие в Пермь. К тому же после нападения на царский выезд, в котором принял непосредственное участие броневик Кексгольмского полка, Михаил просто обязан был принять меры. Даже солдаты и офицеры Кексгольмского полка поймут реакцию императора, который приказал их разоружить, и особо упираться не будут. А так как на дворе всё-таки не 1917 год, то основная масса солдат и офицеров полка будет сотрудничать со следствием. А кто не будет, тот уже конченый революционер, которого бесполезно перевоспитывать, и его место в подвалах Смольного.

Именно с такой мыслью я подъехал к дворцу в Гатчине, и она не оставляла меня, пока я поднимался в свой кабинет. Прорабатывал этот вопрос и когда звонил в Смольный, где в настоящий момент располагался штаб Ингушского полка. В преддверии завтрашнего заседания Сената я приказал поместить полк на территории бывшего института благородных девиц. Конечно, двор для нормального содержания такого количества лошадей был маловат, но зато в самом здании КНП оставались ещё помещения для размещения личного состава и штаба полка. Горские лошади были неприхотливы и вполне могли выдержать несколько дней содержания в стесненных условиях. А после официальных мероприятий, где брутальные кавалеристы были необходимы для придания значительности новому императору, я планировал передислоцировать Ингушский полк в ближайший пригород Петрограда. В уже практически построенные в Шушарах склады и казармы. Наша с Кацем задумка по строительству складского комплекса, пускай и со скрипом и с большими финансовыми вливаниями, практически осуществилась. А когда в Шушарах будет размещён Ингушский полк и обеспечена надлежащая охрана, можно будет завозить туда продовольствие из Ковеля и Житомира. Так что я планировал использовать Ингушский полк скорее как охрану складов, а не боевую часть для подавления мятежников, но хотелки – одно, а реальная жизнь – другое.