"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Мы не хотели тянуть время и оставили Перальтеса радоваться в одиночестве.
– Ах, как тут грязно, – возмутился чиф, когда мы оказались в мясном отделе. – Просил же убрать. Надо снова отругать повара хорошенько.
Мы поставили пакет на видное место и вышли из отсека с минусовой температурой, тут же впившейся в тело тысячами мелких булавок.
– Я тогда принесу его документы.
– Обязательно, – с одобрением кивнул Максим. – И помоги дяде Коле собраться, а то у него в распоряжении пока только одна рука. Сколько там оставалось до суши?
– Миль сорок, –
– У нас еще где-то четыре часа, – предупредил старпом.
Глава 33
Моя обида на капитана таяла с такой скоростью, будто холодильник оставили размораживаться в Африке. Вернувшись на мостик за документами, я застал Василия все в том же сосредоточенном состоянии, знаменующем неотвратимость принятого решения. Ради того, чтобы не дать человеку остаться калекой, мастер наперекор коммерческим интересам компании отклонился от курса и пошел вообще в другое место. Маневр сам по себе выглядел смело, а на фоне предшествующей истории со сломанным движком – вообще бил все рекорды по самоотверженности.
Василий расхаживал вокруг Миши, диктуя текст отчета, составленного буквально по минутам: когда, кто и зачем; только не очень правдивый – чтобы дядю Колю не смогли сделать виноватым.
– Как дела у электромеханика? – спросил меня капитан.
– Перебинтовали. Пальцы уже в холодильнике, а дядя Коля собирает вещи.
– Не забудь про его документы, – серьезным тоном напомнил Василий.
– Я за ними и пришел.
– А, ну хорошо, – мастер вернулся к диктовке, не забывая смотреть вперед. Мало кому на судне хотелось бы повстречаться с бортом другого корабля.
Ящик плавно выехал, открывая взору коробочки и папочки. Где бы я не работал, морские документы всегда хранились в неудобной форме. Паспорта обязательно лежали в небольшой сумочке или деревянной коробке, где места хватало ровно на двадцать три документа из широких штанин. Из-за этого каждый раз приходится хорошенько попотеть, чтобы впихнуть их внутрь.
Следом шла папка с дипломами и сертификатами, а затем – протоколы медкомиссий. Вспышки паранойи наших менеджеров привели к тому, что свидетельства о богатырском здоровье мы получали на два года, но перед каждым контрактом, существенно снижая срок пользования расписными листами. Рядом лежала стопка книжек, уверяющих, что каждому из нас сделали прививку от желтой лихорадки. Цвет обложек был соответствующим, а внутри надписи “десять лет” аккуратным зачеркиванием когда-то превратили в “пожизненно”. Занимательно, когда прямо внутри твоего организма происходит такая метаморфоза, одобренная Всемирной Организацией Здравоохранения.
Собрав все необходимое, я зашел в каюту дяди Коли. Седой мужчина, только что потерявший два пальца, собирал чемоданы в окружении сочувствующих лиц. Среди них я увидел Дмитрия, нового стармеха. Дед активно пытался содействовать электрону, несмотря на постоянные уговоры дяди Коли предоставить ему трудиться в одиночку.
Довольно необычно наблюдать за тем, как раненный человек одной рукой укладывает вещи в недра огромного вместилища, купленного буквально
– Так, еще полотенце надо, две футболки, штаны…
С каждым словом в чемодан отправлялось по бесформенной куче одежды, неравномерно собирающейся внутри комками похлеще, чем в плохо сваренной манной каше.
– Надо еще захватить жене мыло, – замерев, сказал электрон и открыл нижнюю дверцу письменного стола, где лежали свертки всевозможных цветов, накопленные за годы существования судна. Мессман каждый месяц кидает под дверь два кусочка, что превышает реальное потребление, и поэтому в каюте остаются огромные запасы как раз для тех, кто способен даже после получения увечья тырить казенное имущество, пусть и в микроскопических масштабах.
Почему-то мне показалось, что дядя Коля и в отеле способен прихватить пакетик зубочисток, а может, даже целый халат.
– А вот это ты правильно, – прокомментировал Никита. Второй механик знал толк в подрезании мелочей, и такими действиями легко можно было заслужить его одобрение.
Пока несколько моряков настороженно приглядывали за электроном, я на скорую руку оформил ему документы и дал несколько бумажек на подпись. Повезло, что дядя Коля был правшой, а пальцы срезало на левой руке. Ничто не помешало исполнить ему святой бюрократический долг.
Зазвонил каютный телефон.
– Третий помощник, – представился я.
– Это Василий Петрович. Нам сейчас передали, что чемодан останется здесь. С собой надо взять только самое важное.
– Понял, – ответил я и положил трубку.
– Что там? – с беспокойством спросил Дмитрий. Хотя стармех находился тут всего несколько дней, за дядю Колю он единственный переживал, как за родного. Больше никто не отображал столь яркую гамму чувств, пусть и через призму сдержанности, привитой с детства.
– Чемодан придется оставить, – серьезно сказал я.
– Не получится пока с мылом, – расстроился Никита. Вопрос художественной прихватизации занимал его больше остальных.
– Вы бы все равно оттащили его на мостик, – предложил Женя. – А вдруг возьмут.
– Хорошая идея, – одобрительно сказал дядя Коля. – Я готов.
Никому не дав помочь, электрон сам взял сумку с документами правой рукой и вышел в коридор, Никита гордо проследовал за ним в то время, как Женя с Дмитрием подхватили чемодан и увезли к лифту.
Троица отпетых преступников-беглецов-рецидивистов стояла на крыльце одного из ведущих авторов современности, голоса поколения, гордости всех крепководцев и кавалера дамы с ожирением второй степени Алуфтия. Который день события оставались на этой точке, не давая сюжету развиться во что-то более оформленное, нежели примитивный набросок персонажа, который даже не знал собственного имени.
– Мне кажется, или на нем лица нет? – удивился вышедший из оцепенения Натахтал.