"Фантастика 2025-1". Книги 1-30
Шрифт:
– Да-да..., - залепетал я.
– Вот и отлично. Прежде чем лезь внутрь, посмотри, заснул ли наш богомолец, - продолжила ведьма, - если всё нормально, лезь вниз и ищи камень! Без него не возвращайся! Понял?
Я обреченно кивнул.
– Тогда чего стоишь? Пошёл!
– рявкнула ведьма, отвесив мне звонкий подзатыльник.
Тяжело вздохнув, я направился к харчевне. Все небеса Эадора в свидетели, больше всего на свете мне не хотелось причинять зло жрецу, но я боялся. Ненавидел себя за это, но боялся! И ничего не мог сделать.
"Может быть, жрецу вовсе не нужен белый камень?", - с надеждой подумал я, - "а злая ведьма наверняка
Оставалось утешаться этой мыслью. Ведьма обещала достать меня хоть из-под земли, если я вздумаю её предать. Страх полностью поглотил меня. Все слова злобной волшебницы я воспринимал серьезно. Мне казалось, что ничто и никто не сможет остановить её. Я могу лишь выполнить задание, надеясь, что она оставит меня в покое. Внезапно я осознал, что и думать забыл об обещанном мясе. Удивительно! Что бы я ни делал, голод никогда не оставлял меня. И вот сейчас, неизвестно с чего, и неизвестно почему, я не хотел есть! Мой разум целиком поглотила моральная дилемма. Совесть и страх, боровшиеся между собой, не оставили места голоду. Проклятье! Что же делать? Я не могу обворовать жреца!
– Ты чего встал?
– прошипела позади ведьма.
Обернувшись, я увидел, что она вскинула руки в колдовском жесте.
– А, ну, вперед!
– приказала она, - и если вздумаешь юлить, ударю молнией!
Её глаза засияли колдовским светом. Испугавшись, я буквально влетел на крышу. Страх победил совесть!
Небольшая дыра обнаружилась именно там, где указала Глиронда. Опустившись на четвереньки, я медленно прополз по крыше и заглянул вниз.
Жрец спал, растянувшись на длинной циновке. Даже во сне с его лица не сходила легкая улыбка. Аккуратно сложенная ряса лежала на низеньком широком табурете. Поиски камня я решил начать с карманов. Ох! Боже! Пусть жрецу по-настоящему не нужен белый булыжник, а ведьма им подавится.
Осмотрев комнату, я начал гадать, как именно мне спуститься? Легко сказать, заберись в дыру и пошарь внутри, расстояние от потолка до пола харчевни составляло три-четыре моих роста, а то и больше. Помимо риска переломать ноги, громкое приземление разбудит жреца, и тогда мне точно конец. Любая добродетель имеет предел.
Подумав, я решил ухватиться за край дыры и на вытянутых руках свеситься вниз. В углу комнаты валялась грязная собачья шкура, призванная играть роль одеяла. Похоже, жрец побрезговал столь великой щедростью хозяина, предпочтя укрыться второй, принесенной служанкой простыней. При минимальной удаче я мог раскачаться и прыгнуть на шкуру, погасив удар. Риск, конечно, оставался, но лазать по потолкам люди так и не научились. К тому же глубоко в душе у меня ещё теплилась надежда, что вся затея провалится. Страх гнал меня вперед, но совесть ещё не сдалась. Внутренний голос шептал, что лучше смерть на виселице, чем позор - обокрасть святого человека.
Я неуверенно ухватился за край дыры. Доски неожиданно зашатались, дыра вдруг стала больше, вниз полетели опилки, щепки и несколько коротеньких гвоздей. Я зажмурился от страха, но жрец, к счастью, не проснулся. Похоже, те, у кого совесть чиста, и спят крепко. Сейчас оно мне на руку, но крыша харчевни держалась только на честном слове. Тоненькие доски подгнили и опасно шатались. Проклятье! Я поспешно растянулся вдоль крыши, распределив свой вес по площади. Доски перестали шататься, но порядком прогнулись. Проклятье!
Неожиданно в дверь комнаты постучали.
– Ваше святейшество!
– раздался громкий голос с той стороны, - простите, что беспокою вас в столь поздний час!
Проклятье! А это кто? На ночь глядя.
С третьего стука жрец проснулся. Поспешно накинув рясу, священнослужитель открыл дверь. На пороге стоял огромный рыцарь! Самый настоящий! Облаченный с ног до головы в тяжелые латы. За спиной его развивался длинный бордовый плащ. Двуручный меч рыцаря в длину превышал два моих роста, а уж о весе даже судить не берусь. Последний штрих любого рыцаря - украшенный золотыми львами шлем, воин нёс в правой руке.
– А! Благородный Этельстан!
– улыбнулся жрец.
– Прошу, входи!
С небывалой для груды доспехов грациозностью рыцарь опустился на колено и поцеловал подол рясы жреца. Его святейшество поспешно распростер руки над головой воина.
– Благословляю тебя, сын мой, - сказал он, - подними колена.
Рыцарь не менее грациозно поднялся. Лицо его выражало столь самодовольное благородство, что мне захотелось высунуться из дыры с одной лишь целью - плюнуть ему в усы! Дворян, а рыцарь, без сомнений, дворянин, в Алиссии недолюбливали. Что, разумеется, не мешало нашим купцам торговать с Великим Королевством. Городу, который ничего не производит, а служит лишь перевалочным пунктом да убежищем от всевозможных сборщиков налогов, без контактов с внешним миром не выжить. Одалживать рыцарям золото под немыслимый рост воротилы Алиссии любили. Они знали, что любое обязательство для ходячих стальных самоваров - дело священное. Если понадобится, сутками заставят холопов работать, а деньги вернут.
Рыцарь, не смывая с лица до тошноты благородную гримасу, прошёл внутрь комнаты. Жрец запер за ним дверь.
– Какая убогость, ваше святейшество, - произнес он, - клянусь честью, я едва-едва не проткнул мечом трактирщика, обвинив бедолагу в недостойной ушей благородного рыцаря лжи! По счастью, мой меч выкован для честного боя, и смерть грубияна послужила бы позором для холодной стали моего клинка. Клянусь честью, я поступил правильно. Трактирщик не солгал, ваше святейшество действительно остановились в столь грязном и уродливом месте.
– Всё верно, благородный Этельстан.
– Осмелюсь ли я спросить, ваше святейшество, почему? Клянусь честью, не в моих принципах интересоваться содержимым кошелька благородных мужей, но если у вашего святейшества не нашлось достаточно монет, дабы снять приличный кров, вы могли бы отправиться к младшим светлым братьям, чья община расположена всего в трех кварталах от сего богомерзкого места.
Священник улыбнулся.
– Помимо братьев, в городе есть посольство Великого Королевства, - продолжил воин, - уверен, люди короля не откажут в ночлеге вашему святейшеству.
У меня от речей рыцаря уши сворачивались в трубочку. Жрец же добродушно смотрел на воина, словно на любимое, но слегка непослушное и самоуверенное дитя.
– Не смею усомниться в твоих словах, благородный Этельстан, - произнес священник, - но в исцелении, наставлении и просто добром слове больше добрых людей нуждаются грешники, поэтому я здесь!
Лицо рыцаря вспыхнуло от гнева.
– Вы хотите сказать, ваше святейшество, что предпочтете общество ничтожных пьяниц общению с благородными мужами Великого Королевства!?
– в запальчивости воскликнул воин.