"Фантастика 2025-118". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Филипп задумчиво поглядел через его плечо, сдвинул брови. Он понял, что Шумило озвучивал не предложение, а ставил ему ультиматум.
— Хорошо.
— Во-ся ладушки, — сказал Шумило, потирая руки, — заутро разбудит вас мой брати, отведем вас к дороге, покажем путь, онамо и ударим по рукам.
— Еже ему надобно? — спросил Антон, когда Филипп вернулся к братьям.
— Завтра утром мы уезжаем.
— И все?
— За билет на выход придется заплатить.
— Елико?
— Всё.
— Во-то сукин сын, — зло усмехнулся Бес, — будто
— У нас мало времени, братья, завтра встаем затемно.
— Ладно, у меня на случай още три серебряных рублика в сапоге упрятано. — Сказал Антон. — Повечеряти бы, да пусто.
Есть им действительно не дали, да, впрочем, не до того всем теперь.
Легли спать в своей коморке в избе Мошкиных.
Антон с Бесом быстро уснули, а Филиппу не спалось. Он ворочался два часа, слышал, как Тишка сопел и шмыгал носом, да еще чьи-то шаги кругом избенки. Ходил явно не одиночка, а трое-четверо, за стенкой все слышалась какая-то возня и тихий говор. Филиппу стало душно, захотелось выбраться из тесноты на воздух. Он ощупью достал китайскую трубку, мешок с табаком и поднялся.
— Филипп… — Позвал во тьме жалобный, почти детский голос.
Завадский поглядел на темный приподнявшийся силуэт.
— Чего?
— Неужто ничего нельзя изменить, брат?
— Некоторые вещи надо просто пережить, Тишка. — Ответил Завадский и вышел на улицу.
Стоявшие у амбара тени, прошелестели по сухой листве и растворились во тьме. Филипп втянул носом морозный воздух, подошел к низкой околице, высек искру, раскурил трубку.
Два костра еще горели на краю поселения у реки. Кто-то завывал вдали, а кто-то кричал пьяно. Крик внезапно усилился и ворвался в уши, Филипп увидел, что из большой избы у моста две фигуры выволокли третью. В свете костра он узнал крепкую Омелфу — ту самую бабу с колотушкой, которая кормила их щами.
Тащили ее двое, одного из которых Филипп тоже узнал — валунообразный брат Шумилы Анашка.
У костра Анашка с напарником отпустили Омелфу, которая тотчас начала проклинать их и плеваться.
— Алгимей проклятый! Выблядок сучий! Да еже бо у вас уды поотсыхали, кобели сташивые!
Мужики уже ушли, а она все ругалась, грозя кому-то крепким кулаком.
— Во норов у бабы! — раздался одобрительный голос во тьме так близко, что Филипп вздрогнул.
Повернув голову, он увидел рядом с собой нагловатого старичка Антифея, который обычно будил их. Он был невысок и стоял с другой стороны околицы, сложив руки на столбике, который был ему по грудь.
— С чего это она так? — спросил Филипп, затягиваясь китайским табаком.
— Она убо за девкой покойной Анюткой приглядывала, бысти ей заместо отца да матери.
— Горюет?
— Серчает, — со вздохом ответил Антифей.
— На кого?
Старичок вдруг горько улыбнулся, поглядел на Филиппа, явно желая, но не решаясь что-то сказать.
Завадский подумал уже что не решится, но…
— У нас же, братец, такое не впервой…
— Что не впервой?
— За третью годину ровнехонько третью девку удавили. Сатана нас преследует.
Филипп вдруг замер, вынул трубку изо рта и с удивлением посмотрел на старика.
— А может не сатана?
Антифей
Филипп сделал еще две затяжки и направился в клеть. За спиной раздались шаги.
— Эй.
Завадский обернулся.
Перед ним стояли Анашка и такой же крупный его напарник.
— Иди с нами.
— Зачем?
— Шумилка зовет.
Шумило стоял на берегу речки, чуть согнувшись глядел на воду. Большой костер ярко освещал его бледное «попковское» лицо. Анашка с напарником остановились метрах в пяти. Шумило повернул к ним лицо, кивнул. Филипп подошел к нему один.
— Ведаешь, братец, яко порой в тягость бысти людей вести? — сказал он.
Филипп сцепил руки в замок на животе и спокойно ждал.
— Что ты хотел, Шумило?
— Наш уговор прежний, Филипп, заутро вы уйдете, обаче цена будет иной.
— Но где я тебе возьму еще денег, если ты и так заберешь все?
Филипп видел по растущим теням, что Асташка и другой верзила подошли ближе.
— Дело сый не в деньгах. Ты их отдашь, да. Обаче не токмо их. Ты отдаешь нам еще кое-кого.
— Нет, брат. — Решительно заявил Филипп.
— Филипп, зде тебе не базар, сам убо ведаешь.
— Он не убивал ее, и ты это знаешь.
— Знаю? Отнюду мне сие знати? Токмо зане же [потому что] ты изрек?
— Потому что ты знаешь кто это сделал на самом деле.
Шумило поглядел в глаза Филиппу и к его удивлению усмехнулся.
— Он мой родной брат. — Сказал Шумило, после паузы. — Моя кровь, разумеешь?
— Тишка тоже мой брат.
— Не-ет. — С плотоядной улыбкой протянул Шумило.
— Нет?
— Почитаешь я не ведаю кто ты таков на самом деле? — Шумило постучал пальцем по своему виску. — Разумеешь во еже аз дурачок?
— Знаешь кто я? — нахмурился Филипп.
— Я видел, яко твой Антон осенял себя двоеперстием. Вы — блазни, беглые раскольщики. Мне мочно во братстве все едино проречь — Сибирь всем дом, обаче иные бы вас скороспешно сымали да отдали стрельцам. Мы не дикари, среди нас бысти целовальник да писарь. Вонми, братец, выбор у тебя есть, обаче он не велик. Мы още можем поступить такожде да и выдать вас стрельцам.
— Но зачем он вам?
— Он чужак да кольми его все видели с нею. Людям надобен козел отпущения, — Шумило вплотную подошел к Филиппу, снова обдавая его запахом лука, — и он сим козлом буде. Зане либо он один, либо вы все.
Когда Филипп вернулся в коморку, он увидел в упавшем свете луны, что Тишка, наконец, заснул. Филипп смотрел на него какое-то время, а потом, зная, что Бес не спит, тихо позвал его.
На исходе ночи, в самый глухой предутренний час, троица мужиков, назначенных Асташкой караулить избу с чужаками так озябли, что стали по очереди отлучаться к костру, догоравшему у реки. Один из них — Севастьян, ничего не зная о планах начальства все думал — и на кой черт их стеречь, амо в такой мороз бежать — в глухие леса? Его даже передернуло от такой мысли. Буде ты хоть трижды конокрад, а ни даже хоть и душегуб-алгимей, лучше такую ночь просидеть в теплой избе.