"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23

Павлищева Наталья Павловна

Хизаши задумчиво проследил за полетом чайки, низко пронесшейся над водой в надежде перехватить чужую добычу, но улетевшей ни с чем. Солнце выглянуло из-за облаков, что всегда пеленой застилали небо над Черным островом, и море заискрилось, засверкало алмазной пылью, а здесь, в тени скалы, было так хорошо, прохладно, спокойно. Как когда-то в корнях старой сосны.

– Меня звали Ясухиро, у меня был брат по имени Хироюки, он любил меня, почему-то это я точно знаю, и рассказывал мне всякие интересные истории о мире, которого я не видел. Почему? Почему я все позабыл? Почему Хироюки стал исчадием Ёми? Почему ненавидит меня и клеймит предателем? Сколько ни размышляй, вопросы не убывают. – Хизаши замолчал, ощущая горький привкус отчаяния на языке. – Как стал хэби, если всем известно, что это невозможно?

–

Ты обязательно узнаешь, – заверил Кента. – Однажды.

– Однажды…

– Твоя история невероятна, когда-нибудь о ней сложат легенды.

– И будут пугать ими своих детей, – подхватил Хизаши.

– И кто-то обязательно скажет «я хочу быть сильным, как Мацумото Хизаши».

– Или таким… таким… – слова опять отказывались слетать с непослушных губ. Почему говорить искренне так сложно?

Кента не заметил его неловкого начала и продолжил:

– Мы справимся, верь мне. Ты всегда был для нас с Мадокой и Сасаки тем, кто одолеет любого ёкая играючи, кто сделает то, на что у нас не хватит сил или ума. Так позволь мне стать ненадолго твоей стеной.

Он положил горячую ладонь ему на плечо. Хизаши часто заморгал и отвернулся – взгляд Кенты и его улыбка жгли глаза, как яркое солнце, как языки костра в темной ночи. Хизаши всегда тянуло к огню и свету, и он наконец позволил себе не бояться обжечься.

– Ладно. Ненадолго можно, – ответил он и вздрогнул. – Ой. Смотри, поплавок утонул…

На остров Камо вернулись к закату. Все, что поймали, пожарили на костре на пляже, и никогда еще рыба не казалась Хизаши такой вкусной, как в этот день. На сердце стало легче, но что важнее – полегчало и Куматани. О том, что сказал ему Лунный медведь, он молчал, поделился лишь, что тот неспроста взялся опекать затерянную в лесу деревеньку, он ждал, когда в семье Куматани появится тот самый ребенок, чье рождение обещало империи процветание либо же сулило несчастья. И он же послал итако видение о том, как можно сдержать влияние Хироюки – увы, вмешаться в дела смертных сильнее он не имел права. А тогда, в день суда, это они с Адзи-сики убедили сменить немедленную казнь на ссылку в мир людей в смертном теле. Хизаши сложно было принять то, что не все боги против него, но пообещал хотя бы попытаться.

Они привязали лодку и направились по тропе в сторону управления, уставшие, но удовлетворенные. Но стоило только увидеть Тояму, как легкая улыбка тут же покинула лицо Хизаши.

– Новости? – коротко спросил он, и Тояма кивнул.

– Я ждал, когда вы оба будете к ним готовы, и, кажется, этот момент наступил.

Он выглядел одновременно и виноватым, и очень решительным, как человек, на чью долю выпало отправлять кого-то на войну. Впрочем, примерно так дела и обстояли.

После ужина, прошедшего в молчании, собрались в кабинете Тоямы, и он выложил перед ними все записи, которые вел собственноручно. Как известно каждому оммёдзи трех великих школ, работники управлений – хисё – получали не только прошения от нуждающихся, но и передавали по цепочке важные сообщения и накапливали сведения, что могли помочь каждому экзорцисту, кто за ними придет. Записи управления на крошечном отдаленном островке были скудны – до поры до времени. В последние несколько лет приходилось пропускать через себя больше посланий, и были они, прямо скажем, тревожными. Сейчас же и вовсе вызывали ужас.

Кента прервал чтение и яростно стиснул кулаки.

– Почему никто не остановит это? Один демон, будь он хоть силен как тысяча они, не может поставить на колени целую империю!

– Видать, может, – пробормотал Хизаши. – Скажите, Тояма, Ниихара ведь дал вам какие-то указания?

– Верно, – кивнул управляющий. – Я немедля доложил ему о вашем появлении и получил приказ не выпускать вас с острова, пока вы не будете готовы.

– Как бы вы поняли это? – удивился Хизаши.

– Я, может, и ничтожен пред настоящим даром, но мелкие люди замечают мелкие вещи, – усмехнулся Тояма. – Сегодня ваши взгляды, наконец, изменились. Из них исчезла обреченность. Демоны играют чувствами, и когда нас покидает твердость, никакой дар не поможет.

– Вы не мелкий человек, – сказал

Хизаши серьезно.

– Не бывает мелких людей, – добавил Кента, справившись с гневом. – Демон пожалеет, что вернулся из Ёми.

Донесения, записываемые Тоямой все то время, что они двое выздоравливали и искали в себе гармонию, были о смерти, разрушениях и ужасе, наводнивших некогда благословенные земли Ямато. То и дело вспыхивали демонические метки на телах ёкаев, обращая их в так называемых одичавших – потерявших разум монстров, которыми движет лишь желание убивать. Все чаще близ людских поселений находили коробки проклятия – и еще чаще не находили, и тогда никто не успевал покинуть место, с поразительной быстротой отравляемое ядом колдовства. Страна покрывалась ими, как тело больного – язвами. Хироюки много лет готовился к этому, а они заметили слишком поздно. Люди бежали в поисках спасения, но никто не мог его дать.

– Оммёдзи не справляются, – пояснил Тояма, посуровев. – Большинство сгинуло без следа, молодняк не готовили к такому, адепты Фусин страдают сильнее прочих, ведь многие там уже привыкли быть на побегушках у дворян. Уж простите.

Хизаши подумал об Учиде Юдае, и дурное предчувствие сжало грудь. Несносный фусинец мог о себе позаботиться, они не раз убеждались, но эта же самоуверенность, которая делала его таким несгибаемым, могла его же и подставить. Более всего Хизаши, конечно, удивлялся тому, что вообще решил за него переживать, однако и с этим уже смирился.

Он не такой уж плохой, этот Учида Юдай. Всяко получше некоторых.

– Мы должны немедленно присоединиться к борьбе, – заявил Кента. – Мы уже сталкивались и с этим демоном, и с одичавшими ёкаями, и с коробками проклятия.

– Именно поэтому не стоит так спешить, – остановил его Хизаши, вновь и вновь скользя взглядом по ровным столбикам иероглифов. – Тояма, ищут ли нас сейчас?

– Открыто – нет. Да и не до того всем. Школа практически пустует, остались только старейшины.

– Кто бы сомневался, – презрительно скривился Хизаши. Он слишком ярко помнил тот момент, когда глава Дзисин прилюдно отказался от своих учеников, лишь бы спасти репутацию. Низко даже для таких людишек, как он.

Кента повернулся к нему с пылающим огнем во взгляде.

– Там остались наши друзья, Хизаши. Прошло уже столько дней!

– Я понимаю, – Хизаши похлопал его по плечу, не зная, как передать свои чувства. Над этим еще придется поработать. – Но и ты пойми, что, кинувшись в пекло очертя голову, мы ничем никому не поможем. Как твоя ки?

Кента прикрыл глаза, и Хизаши уловил мягкое свечение его внутренней энергии.

– В порядке, – кивнул Кента. – А твоя?

Хизаши многозначительно хмыкнул и провел кончиками пальцев по вееру, заткнутому за пояс. С ним он стал полноценным в плане силы, с другом – в плане души. И все равно не ощущал в себе готовность выступить против… брата? Слишком многое еще могло сбить его с толку, заставить дрогнуть. Воспоминания, которых он отчего-то лишен, но которые оставались у Хироюки, правда, что способна бросить его на колени, ведь просто не могла быть приятной. Все это – его слабые места, то, во что будут целиться в первую очередь, а уж он знал, как это может быть больно. Они с Кентой через это уже проходили.

– Мне кажется, я знаю, что у тебя на уме, – услышал он его голос. – Прости, я не подумал, каково приходится тебе.

Хизаши промолчал, и вместо него заговорил Тояма:

– Я сообщил вам все это, потому что приближается время вашего отбытия, но прежде мы дождемся письма от Ниихары-сама. И мне жаль, что вам выпала столь тяжелая судьба, – он вдруг склонился в низком поклоне, – мы все вверяем вам свои жизни!

* * *

Сасаки Арата никогда не считал себя подходящим кандидатом на роль защитника людей, его дар проявился поздно, и ему бы даже удалось долго скрывать его, если бы на маленького Арату не обратил внимание один из друзей отца. Едва тайна перестала быть таковой, судьба Араты решилась. Еще бы, ведь это так почетно, иметь в семье оммёдзи, особенно если он будет принадлежать к одной из великих школ. В идеале – к величайшей. Денег хватало с лихвой, полезных знакомств тоже, и вскоре вопрос с принятием в школу оммёдо и экзорцизма Дзисин был закрыт.