"Фантастика 2025-48". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Оля сидит рядом со мной, бесстрастно глядя на дорогу. Я чувствую тепло ее тела, вижу очертания груди под блузкой… и крохотная родинка под ухом на месте. Нет, я не смогу причинить вред пусть даже сколько угодной иллюзорной проекции любимой женщины. Да и… это ли имеется в виду под «исчезновением личности»?
— Правда, я много косячил, — говорю это скорее самому себе, чем призраку Оли. — И я вижу в тебе меньше, чем ты заслуживаешь. Но ведь я, как могу и умею, люблю тебя. Если бы я не любил тебя такой, какая ты есть, то не заметил бы, что ты стала неестественно счастливой — и все стали… Как знать,
— Я знаю, — Оля чуть улыбается. — Знаю. Потому и приехала за тобой. Я всегда буду на твоей стороне… в этом ты уверен. Вот, мы в городе. Куда тебя отвезти? Домой? На работу?
Березки без предупреждения сменились родной улицей Ленина — я тут каждый фасад знаю как облупленный. Пригороды и спальные районы мое подсознание не посчитало нужным воспроизвести.
Как бы ни хотелось домой, в иллюзии дома делать нечего. Работа… нет, пожалуй, сотрудники мне не помогут. Поможет кое-кто другой. Зря, что ли, мой лучший друг — важная полицейская шишка? Леха собаку съел на расследованиях и загадках.
— Останови у паба.
Похоже, я разобрался, как здесь все работает. Когда я войду, Леха будет сидеть за нашим обычным столиком — просто потому, что я этого ожидаю.
Оля кивает, проезжает перекресток и аккуратно останавливает машину. Надо же, в моих фантазиях парковка у паба пуста — обычно-то здесь все забито под завязку. Ну хоть в чем-то эта реальность лучше настоящей.
Чертовски не хочется выходить из машины. Пусть это всего лишь призрак Оли, ущербная проекция из моего подсознания — все равно рядом с ней я чувствую себя дома.
Вот только реального возвращения домой — моего и Олиного — это не приблизит. Мое тело сейчас пускает слюни на коврике в белой комнате… должно быть, у меня не так много времени.
— Когда мы с тобой вернемся домой по-настоящему, я… постараюсь все исправить. Я буду видеть в тебе больше, обещаю. Ты ведь… поможешь мне? Не сейчас. Там, в реальном мире.
Оля накрывает мою ладонь своей — мягкой и теплой:
— Я всегда буду на твоей стороне, Саня.
Несколько секунд спустя с сожалением высвобождаю руку, выбираюсь из машины и захожу в паб. Разумеется, Леха там, где я жду, что он будет — лыбится и салютует пивным бокалом. Сажусь на свое обычное место напротив него.
Хорошо, что не надо тратить время ни на дежурные приветствия, ни на вводную. И все-таки говорю вслух — не для призрака Лехи, а чтобы привести в порядок собственные мысли:
— Итак, я некоторым образом заперт здесь, в этом… пространстве. В собственной голове, на самом-то деле. Надо понять, как мне отсюда выбраться. Вернуться в реальность, в белую комнату. Но прежде как-нибудь эдак… освободиться от личности. Не насовсем, конечно — на время, чтобы снять ограничения с Дара. Господи, как-то все скомканно…. Давай разберемся в этом вместе, Леха.
— Сань, да я бы с радостью, — отвечает старый
— В смысле? Ты офигенно башковитый! Не за красивые глаза же тебе дали такую должность!
— Да, ты это знаешь. Но есть, как говорится, нюанс — на самом деле ты ко мне так не относишься. Вспомни вот что. После того, как началась эта история со сверходарением, ты хоть раз обратился ко мне за советом? Нет, только руководящие указания раздавал, а потом и вовсе исчез с радаров. Не за помощью по блату, чтобы я дерьмо твое за тобой подчистил — а именно поговорить, ввести в курс дела, узнать, что я думаю?
— Но это же была гостайна…
— Откровенничать с этой мутной стервой Алией тебе ничего не мешало. Да и вообще ты переступаешь через любые правила, когда чувствуешь, что это правильно — разве не так, сигма-мэн ты наш? А вот обо мне ты ни разу не подумал как о человеке, которому стоит довериться. Хотя все эти долбаные сверхдары били по мне — я же не особенный, как ты… как ты недавно был. Прости, Саня, но ты не видел во мне того, у кого стоит просить совета — поэтому теперь я не могу дать тебе совет. Здесь, в этом пространстве, уже ничего нельзя изменить.
Леха что, обижен на меня? Нет, проекции не обижаются… В этом пространстве ничего не происходит — я словно гуляю по зависшему на паузе кадру фильма, смотрю закешировавшиеся в браузере страницы без доступа к Сети. В реальности столько можно было бы изменить одним разговором… а здесь не изменится уже ничего.
— Но это несправедливо, Лех. Мне на тебя не плевать, ты знаешь это. Я же из кожи вон лез, чтоб вытащить тебя из той истории со служебной подставой…
— Да, ты хороший друг. С этим я не спорю. Потому ты можешь быть уверен, что с твоей семьей все будет в порядке, — Леха делает неопределенный жест, — там, в реальном мире. И за бизнесом твоим я присматриваю. И за родственниками, которые в городе остались. Я за тебя любому глотку порву. А вот думать не помогу.
Машинально отпиваю пиво из стоящего на столе бокала — вкус тот же, что и всегда… ну а каким он может быть? Здесь есть все, что я помню, но ничего нового я не попробую.
— Не хочу признавать, что ты прав… Если я относился к тебе свысока… это от замотанности было, Лех. Ты даже не представляешь, сколько всего на меня свалилось. То есть… эта версия тебя как раз представляет. Но если и так, я вернусь — по-настоящему — и исправлю это. Все тебе расскажу… наверное, давно надо было. Как же осточертело держать все в себе! Но сейчас… сейчас, получается, мне нужен тот, про кого я знаю, что он точно способен разобраться в этой химере.
Леха печально ухмыляется, разводит руками, закатывает глаза. Его простецкое круглое лицо расплывается — и тут же меняется на совершенно другое. Жесткая линия скул, резкие черты, внимательные светло-голубые глаза…
Рука сама тянется к поясу, где, разумеется, уже есть кобура, и не пустая… Успеваю остановить движение. Да, я могу выхватить пистолет и сколько угодно палить в упор по этой твари — даже, наверное, патроны не закончатся, пока мне не надоест. Но здесь это будет не более чем выражением эмоций. Если называть вещи их именами — истерикой.