"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
Мда… А шаль-то полупрозрачная. Снимаю свой камзол, накидываю на свою будущую жену, а пока, к счастью, еще только невесту.
— Садись на диван, Амельда, — говорю ей. — Рассказывай, что случилось.
— Мама получила твое письмо, — начинает она (вот, понимаешь, подрастающее поколение пошло — уже на «ты» со мной). — В котором ты описал волка, которого встретил и убил в проклятых землях. Это был оборотень. И теперь их в нашем лесу уже больше сотни. Подчиняют себе другие племена. Тех, кто сопротивляется, убивают. Отец собирает общий тинг, чтобы решить, как дать отпор. Но шансов на победу мало. Без твоей помощи нам
Изабелла бледнеет, но кивает, поддерживая просьбу Амельды. Да я и сам понимаю, что не откажусь. И из-за Хольмага и Сигрид, и из-за того, что потом эти измененные оборотни ко мне придут. Но целая сотня! Непростую задачу предстоит решить. Это не с убогим Достером справиться, тут противостояние с самым могущественным магом этого мира намечается. Пока заочное, но от этого не менее опасное.
— Завтра выезжаем, — принимаю я решение. — Изабелла, пока все дела в герцогстве будут на тебе. Не забудь, что дроу нужно отправить очередную партию продовольствия. И проследи, чтобы наши дорожники-легионеры срочно начали прокладывать к Новому Драуру дорогу через лес. Что еще? Если достерцы нападут до моего возвращения, передай Элениэль, что командование на ней. Рагнхильда и Гуннар ей помогут. Все. Теперь займись Амельдой, а я начну собираться.
Глава 29
Оборотни и анимаг
Самый конец лета — начало осени в лесу. Прекрасное время — грибы, ягоды. Кажется, у любителей охоты, сам я им никогда не был, открывается летне-осенний сезон. Вначале, вроде бы, можно добывать водоплавающую дичь и боровую птицу, потом пойдут зайцы, медведи, копытные. На волков, если не ошибаюсь, охота разрешена была в моем прошлом мире с начала ноября. Впрочем, не уверен — был у меня один приятель, который был в этом специалистом. Ну, оборотни в любом случае в список не входили. Так что, тот факт, что я сейчас поджидаю очередного, чтобы превратить его в прах, нарушением не является и никакой лесничий меня за это не арестует.
Сижу на дереве в каком-то подобии огромного гнезда. И жду. Десять монструозных волков уже отправились за последние пять дней в мир иной. И два моих загонщика. Хотя, пожалуй, термин в данном случае не совсем правильный. На волков как охотятся? Одни специально обученные люди загоняют их туда, где их уже ждут другие люди с ружьями. Чтобы не разбежались, окружают флажками. В общем, лепота. У нас все по-другому. Один из оборотней Хольмага, кто пошустрее, привлекает к себе внимание двухметровой зверюги и во все четыре лапы мчится на поляну, где на дереве я сижу, чтобы встретить его преследователя фиолетовым туманом. Двое не успели добежать.
Слышу тоскливый вой и яростное рычание где-то вдалеке. Еще один. Уже трое погибших с нашей стороны. Нет, так дело не пойдет. Надо что-то другое придумывать, а то я тут в гнезде всю зиму просижу. И толку все равно не будет. Поймут скоро наши враги эту тактику и гоняться за моими приманками не будут.
— Они не такие, как мы, — объяснял мне Хольмаг, когда я прибыл в его поселение. — Не знаю, что древний маг с ними сделал, но они изменились не только внешне и не только еще более невосприимчивыми к обычной магии стали. Они теперь в большей степени звери, чем люди. Понимаешь?
Понимаю. Кто такие оборотни? Люди, которые могут перекидываться в разных зверей. И, кстати,
Способ борьбы с ними предложил Хольмаг. У меня он сразу вызвал некоторое сомнение, но ничего другого я придумать с ходу сам не мог, так что согласился. Выделил мне вождь десяток оборотней в качестве загонщиков, соорудили мне мои разведчики гнездо, и начали. И вот результат. Пять дней, десять измененных волков-оборотней, трое наших. И, уверен, нулевая перспектива в ближайшем будущем. Надо возвращаться и придумывать что-то более действенное.
Собрать бы их всех в одном месте и одним махом уничтожить. Только как это сделать? Где их поселение, положим, мы знаем, но при моем приближении они просто из него выйдут. А учитывая их численность (Хольмаг говорил, что их около сотни, но кто считал?), они, пожертвовав двумя — тремя десятками, порвут и моих сопровождающих, и меня самого.
— Так чего от вас этот, как его там, вождь их Гартмунт хочет? — спросил я Хольмага.
— Подчинения лично ему, — ответил мне Хольмаг. — И чтобы мы все пришли на службу к его хозяину из проклятых земель и в качестве первого задания пригнали к нему всех дроу, каких только сможем найти. А они, как я знаю, у тебя укрылись, — тут он покосился на Сигрид, как бы спрашивая, посвящать ли меня в другие подробности.
— Еще он меня требует, — не стала ничего скрывать Сигрид. — Он за мной ухаживал когда-то. Но я выбрала Хольмага. И уже тогда Гартмунт был бешенным. Только вот силой он Хольмагу уступал и вызвать его в круг не решился.
— Он из низших, — презрительно скривился Хольмаг. — Мордой своей волчьей не вышел к моей Сигрид свататься!
Ну да. Есть у оборотней такое разделение. Подавляющее большинство их как раз в волков и перекидывается. И вожди из таких есть, разумеется. Но куда большим уважением пользуются те, кто превращается в медведя, как Хольмаг, или в снежного барса, как Сигрид. Они считаются у оборотней этакой голубой кровью — представителями настоящей древней аристократии.
Я как-то этот вопрос прояснил для себя у Сигрид. Выяснилось, что подобные ей и Хольмагу ведут свое происхождение ни много, ни мало, как от древних магов.
— Ты что? Думаешь, древние только с дроу забавлялись? — спросила она меня, когда я спросил, от чего зависит, в какое животное оборотень может превращаться. — Нет, они и на оборотниц иногда свое внимание обращали. Только в нашем случае это бывало по обоюдному согласию. Потому что родиться от такой связи мог анимаг.
Я недоуменно пожал плечами. Это еще кто такой?
— Анимаг — это маг, который и потоками владеет, и может звериный облик принять, — пояснила мне Сигрид. — До трех разных звериных ипостасей у них бывало. Например, волк, медведь и барс. Вот от них и пошли потом, такие, как мы с Хольмагом. Магией мы не владеем и только по одному звериному обличью у нас, но все понимают, кем были наши предки.
Угу… Тут еще старая «лубов», стало быть, замешена. Перешедшая, видимо, в ненависть. И чувство глубокой социальной, понимаешь, несправедливости.