"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
– Да… Начните с… – Она хотела начать с Сэма, но, секунду подумав, назвала пастора и революционерку.
– Усаживайтесь поудобнее. Кино начинается! – Дядя Сэм хлопнул в ладоши, и между двумя деревьями появилось объемное изображение: просторная площадь, окруженная ступенчатыми пирамидами, была полна народу. Впрочем, тех, кто на ней собрался, можно было лишь с большой натяжкой назвать людьми. Почему-то многие из них были на одно лицо со стертыми чертами, а многие вообще были полупрозрачны.
– Братья и сестры! – громогласно вещал пастор, стоящий на вершине одной из пирамид. – Близок час, когда
Он читал свою проповедь нараспев, отбивая ритм посохом, и ветер развевал его пламенную мантию. Ступенькой ниже возлежала Цинь и плотоядно всматривалась в беснующуюся толпу, которая приходила во все большее возбуждение. Изображение внезапно исчезло.
– Далее кино не для детей до шестнадцати лет, – заявил Дядя Сэм
– Мне уже исполнилось шестнадцать, – сообщила принцесса, но Дядя Сэм пропустил ее слова мимо ушей и тут же поинтересовался:
– За кем еще подсматривать будем? За герцогом?
– Нет… – Что происходит с этим придворным пижоном, ее почему-то совсем не интересовало. – Покажите, как там… командор.
– Какой командор?!
– Командор… Который отдельно… Прилетел.
– Как отдельно? Почему не доложили?! – рявкнул он, глянув на ларец.
Сквозь щель из-под приподнявшейся крышки со свистом вылетели три струйки черного дыма, завертелись волчками, и через пару мгновений перед начальством предстали все те же двое из ларца и мрачный лысый, жилистый, высокий, мускулистый пожилой человек в красной рубахе до колен и кожаном фартуке, покрытом пятнами цвета ржавчины. Наверняка это и был Тит-Живодер, которым принцессу стращали эти клоуны.
– Мне что – вопрос повторить? – негромко, но с явной угрозой в голосе поинтересовался Дядя Сэм.
– А может, она врет! – внезапно выкрикнул тот, что ниже ростом.
– Да, она сочиняет, а нам отвечай… – плаксиво заявил его более крупный напарник.
– Быстро! Выяснить! – рявкнул Дядя Сэм, и двоих его подручных как ветром сдуло. – Так какой командор? – теперь он обращался к принцессе. – На яхте не было никакого командора.
– На яхте не было… – Принцесса на секунду задумалась, стоит ли делиться информацией, но решила, что сейчас ей будет на пользу отвлечь от себя внимание этого существа. – Но в Лабиринт вошел не один корабль.
– Так… А подробней?!
– А подробности пусть ваши клоуны добывают, – холодно ответила Анна. – Если вам это так уж интересно.
– Так! – Дядя Сэм успел схватить за шиворот неимоверно растянувшейся рукой Тита-Живодера, который наладился было под
– Понял, начальник… – сдавленно пробормотал тот и, ухватив принцессу за руку, вихрем затащил ее в ларец. Анна только и успела услышать, как крышка хлопнула над головой.
Внутри было темно, влажно и пахло гарью. Потом вспыхнуло пламя зажигалки, и сухопарая жилистая рука поднесла ее к факелу, торчащему из грубо сложенной каменной стены, затем ко второму, третьему, четвертому.
Каменный мешок оказался не слишком тесным, но в стенах, сложенных из грубо отесанных булыжников, не было ни одной двери, а высокий сводчатый потолок был едва различим в полумраке.
Крошка-Енот сидел на полу у противоположной стены, прикованный к ней тяжелыми цепями, и молчал, хотя рот его уже не был заклеен скотчем. И тут Анна заметила такие же оковы на собственных запястьях и лодыжках.
Тит-Живодер уселся в кресло-качалку, стоявшую посреди темницы, и начал вещать:
– Вы, наверное, думаете, что нет ничего страшнее раскаленного металла, терзающего плоть, стальных иголок, загоняемых под ногти, отрезанных ушей и вырванных ноздрей? Люди наивно полагают, что страдания разрываемой плоти – самое жуткое мучение, которое может испытать человек или иное живое существо. Но люди ошибаются. Так могут считать лишь те, кто не испытывал непрерывных, нарастающих терзаний духа, пустоты и безысходности. Конечно, шеф не приказывал мне вас пытать и даже не сказал, в чем именно вы должны признаться под пыткой. Но зачем же время терять?! К тому же все так удачно складывается. Вы сидите друг напротив друга, и каждый видит страдания другого, а это многократно усиливает собственную муку. Итак, с кого начнем?
– Начни с себя, – ответил Крошка-Енот, и оказалось, что голос у него совсем не детский. Тембр его был как у ребенка, звонкий и чистый, но в нем звучала твердость и уверенность умудренного опытом взрослого человека. Анне даже показалось, что от кого-то она уже где-то слышала в точности такие же интонации.
– Не смеши меня, малыш, – пробормотал Тит-Живодер, – сейчас ты у меня заговоришь по-другому…
– Лучше просто умри, – посоветовал Крошка-Енот, – иначе ты испытаешь все муки, что когда-то причинил другим, а потом все равно сдохнешь. И помни: я дал тебе право выбора.
Палач лишь усмехнулся в ответ, резко поднялся из кресла и двинулся к жаровне, в которой вспыхнуло пламя, раскаляющее орудия пытки. Но на полпути он вдруг остановился, издав сдавленный стон. В следующее мгновение мантия на нем вспыхнула, от оглушительного вопля задрожали стены, и корчащийся в судорогах сноп огня начал кататься по полу, расплавляя камень.
Анна закрыла глаза, чтобы не видеть это слепящее пламя, и открыла их лишь после того, как вопли злодея стихли. В полу зияла дыра с оплавленными краями, а Крошка-Енот, уже свободный от оков, в обличии симпатичного зверька семенил к ней, стуча коготками по каменным плитам. Когда он оказался рядом и посмотрел ей в лицо черными бусинками глаз, она не удержалась от того, чтобы погладить мягкую шерсть на его загривке. Крошка-Енот недовольно мотнул головой и тут же впился зубами в стальной браслет, сковывавший ее левую ногу.