Фантазии Старой Москвы
Шрифт:
Пуи, пепельного цвета кобель породы пекинес, получил свои имя в честь последнего китайского императора. Да он и ведет себя так же как все восточные самодержцы: надменно и царственно. И не беда, что минимум двенадцать крайних поколений рода Пу, к которому имеет честь принадлежать Пуи, увидели Свет Божий на русской почве. Евреи вон по планете Земля тысячелетиями скитались, и все одно сохранили присущие только им черты.
На родине чая определенный нрав породы культивировали на протяжении восьми династий. Взращивали животных особого рода, должных скрашивать бытие лиц никак не ниже мандаринов и уж наверняка выше апельсинов. Ну, не беда, что
Как и остальные шавки породы пекинес, Пуи глядит свысока на особей всех пород своего вида, вне зависимости от половой принадлежности и габаритов. Оно конечно, с таким росточком выглядит подобное поведение довольно забавно, но верь размер не главное даже в собачьем мире. Вот гляньте на нашего Путина - многое поймете. Даже если четвероногие пытаются заигрывать с Императором, он резко огрызается и норовит куснуть (если что - я не про Путина, а о Пуи). Примерно то же самое он делает и по отношению к двуногим, даже если они ему знакомы. Марку держит - а это уже генотип.
Поводырша Пуи - внушительных объемов тетка, от которой почти всегда дурно воняет, за исключением момента, когда та выходит из ванной комнаты. Причем тетка сама себя старательно обмазывает вонючими веществами, и похоже делает она это назло окружающим.
Ну, там - в жилище Пуи - обитают и другие двуногие, к которым пес благородных кровей относится по-хозяйски строго. В квартире у Пуи козырное место: в центральной зале, из которой двери в другие комнаты. То есть, свита оказывает Императору достойную честь, прячась по ночам в своих конурах, оставляя своего господину срединное пространство. Мимо Пуиного трона они всего крадутся почтительно, потому как Император всегда адекватно реагирует на резкие движения. И уж чего-чего, а не любит Пути… тьфу – Пуи запанибратства. Всякие попытки прикоснуться к себе пес-самодержец пресекает на корню, а зубы ему Собачий Бог дал что надо.
Трапезу четвероногому хозяину подают вовремя, а попробовали бы задержать. От того что Императору не по вкусу, тот выразительно воротит морду, вкусности же принимает великодушно. Конечно, Пуи соблюдает все церемонии, главная из которых - выход в пространство. Там Пуи со всею приличествующей статностью метит разные места, а так же неторопливо, основательно выбирает точку, на которой подобает посрать. Нормальная жизнь высшего существа, которая вообще говоря удалась.
А тут весна, позывы тепла с улицы, флюиды и все такое. Благородный пес привык таскать на себе это неповоротливое вонючее существо, утягивая его туда, куда пожелает душа. Но однажды ошейник сам собою расстегнулся (а может вовсе не случайно, а имело место дворцовая интрига?!), и совпало событие с проходом мимо аппетитно пахнущей сучки. Лихим молодцом Император загалопировал в сторону самки, которая, задрав задницу, ускорила ход. Отчаянный окрик поводырши не возымел действия - супротив природы не попрешь.
Вы не заметили, что императоров и диктаторов иных типов всегда губят случайные сучки? Сие касается не только четвероногих...
В узком проходе Пуи пристроился сзади проходимицы и после нескольких не слишком точных попыток величественно таки впендюрил по самое небалуйся. Та покорно не сопротивлялась, тем самым выразив почтение Высокому (хотя и коротконогому) Лицу. Ну, или морде – неважно.
Когда
Так началось Дао Пуи.
Незнакомые места и непонятные запахи сменялись бешеной чередой. Вначале было прикольно, но вскоре стала подступать паника. Пуи успокаивал себя: "Это лишь легкое приключение, легкое приключение, легкое..." Перво-наперво помогало, но аутотренинг - не универсальное средство.
В некоторых местах двуногие пытались приставать к Пуи, тот по обычаю выдавал адекватный ответ. Пуи любит это состояние легонького голодка – оно ведь побуждает к жизни. Но дома - это одно: только дашь знак слугам, они тут же выкладывают яства. Здесь же все было как-то не так.
Прошло еще немного времени, и жрать захотелось слишком даже очень. Практически, мысли о еде вытеснили все остальные чувства. Пуи сейчас разодрал бы кого угодно, чтобы только набить чрево и угомонить наконец того первобытного зверя, который в нем глубоко засел.
Пуи тащился по незнакомым местам и отовсюду его обонянием овладевали запахи жратвы. Иногда двуногие его даже пихали, некоторые опять же норовили обратиться к Императору с какими-то человеческими словами. Пуи всегда считал, что разбирать этот вой двуногих не его императорское дело, сейчас же пришлось пересмотреть обычай. Пуи замирал, чтобы выждать паузу: авось да поднесут пожрать. Но что-то все не подносили и не подносили.
Однажды пронзила очень простая мысль: да надо вернуться наконец к этой дуре-поводырше, простить слуг за нерасторопность и восстановить божественный порядок. Дом где-то рядом, стоит лишь здраво рассудить и сориентироваться наконец в этом чёртовом пространстве. Пуи просто не знал, что коварные селекционеры в породе пекинес напрочь убили способность находить выход. Рассудок точила мысль: а может все это сон, всякая такая хрень снится часто. Раньше, в далекой молодости, в своих снах Пуи даже летал по воздуху и надлежащим образом обтяфкивал нижестоящих. Теперь сны уже не те - они о покое и пустоте, в которых тоже какой-то кайф.
Вдруг Пуи замер, увидев картину: отвратительный, облезлый вонючий кот владел посудиной, в которой грудой возвышалась ОНА: жратва. ОНА не выглядела аппетитной, да и запах не являлся восхитительным. Но некая сила, сидящая в голове, настойчиво твердила: "Жрать, жрать, жрать, ж-ж-ж..." С голодухи аж подташнивало.
Пуи величественно подбрел к месту трапезы. Странно, но котик не отступал. Пес острастительно тяфкнул. Облезлый выгнул спину, приподнял хвост - и-и-и... прыгнул на Императора. Все предыдущие коты в жизни Пуи панически улепетывали от нашего героя. Этот же когтями цапанул собачий нос! Пуи визжа отпрянул. Далеко убегать не стал, голод добавил отчаяния. Вторая попытка приблизиться к НЕЙ окончилась приблизительно так же. В третий раз пес пошел в яростную атаку. Рыча и оскалив пасть он ринулся в последний и решительный бой.
Кота зовут обычно: Барсик. В детстве он был домашним котенком, но когда однажды перешалил и несколько нашкодил, его выкинули в реальную жизнь. Сгинуть не дали инстинкты: животное взрастили реалии улиц и дворов Старой Москвы. Поскитавшись, Барсик осел во дворе, богатом кухнями. Свирепый нрав помог зачистить пространство от конкурентов и стать Царем двора. Барсик умеет подавлять противника и держать хвост трубой. А еще котяра - отменный крысобой, за что среди двуногих своего двора он пользуется особенным уважением.