Фатерлянд
Шрифт:
— Если честно, эти насекомые появились вчера вечером. На всякий случай мы собрали, сколько смогли.
Метрах в двадцати от автобуса-лазарета на парковке стоял кремового цвета мини-вэн с зелеными полосками на бортах и надписью «Хиираги Туре». Окна автомобиля были залеплены клейкой лентой, задняя дверь заперта. Боковая дверь с одной стороны была завешена примитивной шторой из синего пластика, какой обычно используется на стройках. С заметной неохотой офицеры подошли к машине и приказали женщине показать контейнеры
Женщина приподняла штору и нырнула в салон. Она что-то крикнула оттуда по-корейски, и Хо с Паком тут же наступили на нижнюю кромку шторы. Через две-три секунды кореянка вышла, прижимая к груди несколько бутылочек разных размеров. Когда она поставила бутылочки на пол, из-под неплотно прикрытой крышки части насекомым удалось выбраться наружу. Пак стал давить их ногами, но особо проворные умудрились скрыться.
Курода спросил женщину, как ее звать.
— Ли Ги Ён, уоррент-офицер, — ответила она.
Пока Курода беседовал с ней, офицеры внимательно обследовали свою обувь в поисках уцелевших насекомых. Курода недоумевал, отчего у них такое отвращение к этим тварям. Он наклонился и взял в руки одну из бутылочек. Горлышко было запечатано полиэтиленовой пленкой, обмотанной проволокой. На дне лежал толстый слой мертвых насекомых; они были похожи на сверчков, но только размерами — чуть больше рисового зернышка.
— Это сверчки? — спросил Курода.
— Может быть, — мрачно проговорил Хан Сон Чин. — Впрочем, раньше мы таких не видели, я же уже сказал.
В другой бутылочке Курода разглядел ровно таких же насекомых, что сидели у них на бахилах, только мертвых. Он спросил, если ли живые экземпляры, и ему ответили, что да, есть, но их чрезвычайно трудно поймать. Он поднес бутылочку к свету и удостоверился, что у всех имеются крылышки. Почему же они тогда прыгают, а не летают?
— Ну, некоторые из них все же летают, — сказала Ли Ги Ён, вылезая из-под пластиковой шторы. Она поставила еще одну бутылочку с насекомыми на капот «хонды», припаркованной под светильником.
Все подошли поближе.
— Есть ли какие-нибудь заболевания, которые переносятся мухами? — спросил Хан.
— Носителями некоторых болезней могут быть песочные мухи, — отозвался Курода. — В Японии есть два вида таких мух, но их популяция ничтожна, так что проблемы с ними не должно быть. Но дело в том, что эти мухи являются переносчиками паразитических червей лейшеманий и некоторых довольно опасных вирусов.
Корейцы внимательно слушали его объяснения.
— Обычно лейшемании вызывают кожный лейшманиоз, от которого воспаляется кожа и образуются опухоли. Инкубационный период длится два-три дня. Затем у больного резко повышается температура, слизистые оболочки краснеют, появляется боль в глазах, голове и в конечностях. Иногда может иметь место повреждение желудочно-кишечного тракта, снижается количество белых
— Это песчаные мухи? — перебил его Хан, указывая на бутылочку.
— Они кусаются? — вздрогнула Ли.
— Нет, — ответил Курода. — Они не кровососущие. Мушки носят червей на поверхности тела и в собственных экскрементах. Вирус прикрепляется к рассеянным в воздухе микрочастицам, которые попадают в дыхательные пути или в открытые раны на теле. Но я не могу с уверенностью утверждать, что это песочные мухи.
Хо Чи внимательно слушал переводившего ему Пака, признание Куроды вызвало у него возмущенный возглас, разнесшийся по всему помещению парковки. Хан поднял руку, предлагая ему успокоиться.
— Я никогда не видел песчаных мух, — спокойно продолжил Курода. — И я не энтомолог. Вообще, плодовые мушки не прыгают, а летают. Знаете ли, имея дело с вирусными инфекциями, нельзя руководствоваться неясными утверждениями и смутными догадками, поэтому я бы хотел взять образец, чтобы исследовали его в лаборатории.
— У нас есть и другие, — сказал Пак, указывая на бутылку с двумя многоножками.
— Они еще живые, — добавила Ли, и Курода инстинктивно сделал шаг назад.
— Мы их поймали сегодня утром, — проявил осведомленность Хан.
Многоножки были ярко-красного цвета с желтыми ногами. Длиной не более четырех сантиметров, но гораздо толще обычных многоножек, а их членистые ноги сердито царапали стекло.
— Они довольно агрессивные, — заметил Пак, — и весьма больно кусаются.
Ли сказала, что на укусы уже пожаловались более двадцати человек, причем среди них были и трое заболевших.
Курода подумал, что укусы действительно могли вызвать сыпь, и, похоже, такого же мнения были корейцы, иначе зачем им отлавливать этих тварей?
— Если существует риск заражения, то мы должны что-то предпринять! — сказал Хо, и он, конечно же, был прав. Ну а дальше-то что?
Возможно, насекомые прятались в складках одежды кого-нибудь из корейских солдат и в более мягком климате Фукуоки стали стремительно размножаться. Курода озвучил свое предположение, но корейцы заверили его, что в Республике такие насекомые не водятся. Офицеры, разговаривавшие с ним, были выходцами из разных уголков КНДР, но ни один из них никогда не видел ничего подобного.
Вдруг одна из многоножек свернулась кольцом и ударила хвостом по донышку бутылки, а затем ткнулась головой в стекло. Это было движение хищника.
— Они так питаются, — объяснила Ли. — Кроме них, в бутылке есть мелкие букашки.
Из-за яркого света разглядеть букашек было трудно, и женщина закрыла одну сторону бутылочки своим блокнотом. Курода присмотрелся и увидел множество белых пятнышек, похожих на пушинки. Это были широко распространенные в Японии вилохвосты, которых легко найти под камнями во влажных парках. Курода спросил Ли, неужели она отлавливала их, но та покачала головой и сказала, что многоножки были сплошь покрыты этими белыми пушинками.