Фатерлянд
Шрифт:
«Кто же, черт подери, — задумался Каваи, — займется этим в правительстве?» Секретарь кабинета[17] убыл в свой избирательный округ для подготовки выборов, назначенных на начало лета. Три его заместителя находились в Токио, но где их искать? Каваи спросил собеседника, что тому известно о «повстанцах» и кто их лидер. Ему ответили, что Комитет государственной безопасности Северной Кореи уже заявил через посольство в Пекине, что вооруженная группа северокорейских офицеров-повстанцев действует от своего имени, без согласования с руководством КНДР и Народной армии. Хан Сон Чин служил в Восьмом корпусе, полковник, 39 лет.
Голова у Каваи шла кругом. Почему корейцы так быстро откликнулись? Раньше, когда случался какой-то инцидент, например связанный
— Вам ни в коем случае не следует выполнять требования террористов! — сердито кричал голос в трубке. — Требования Северной Кореи нельзя удовлетворять, даже если придется пожертвовать жизнями людей на стадионе!
Никто из вышестоящего начальства до сих пор не связался с Каваи, что означало одно: штаб по управлению кризисной ситуацией при кабмине до сих пор не сформирован. Он закончил разговор и повернулся к телевизору, где без конца крутили сюжет о захвате: «Мы решились прервать сегодняшний матч, чтобы выразить негативное отношение к диктаторскому режиму Ким Чен Ира и объявить о стремлении восстановить мир на Корейском полуострове. Мы хотим подарить нашему народу счастье и добиться самой желанной цели — воссоединения нашего Отечества!» Слушая эти слова на плохом японском, Каваи все больше осознавал, что случившееся — реальность. Он еще раз пробежал взглядом список требований. Ну с полицией все понятно. Но что означает требование о временном отключении системы ПВО? Они хотят нанести ракетный удар? Если это действительно повстанцы, то они не смогут этого сделать. А если нет? Кто эти люди? Каковы их истинные цели? Деньги? Самолет, чтобы скрыться? Куда?
Вдруг помещение огласилось криками ужаса: взорвалось световое табло. Корреспондент пронзительно завопил, что вся крыша стадиона снесена ракетой и, вероятно, уже появились первые жертвы. На экране были видны фонтаны искр и столб черного дыма, поднимающегося вверх. Камера, охватывающая трибуны, показала испуганные лица. Спустя несколько минут телевидение сделало повтор, и кто-то из сослуживцев Каваи заметил, что это напоминает съемки боевика. Взрыв, однако, был гораздо страшнее, чем в кино, пусть и не таким зрелищным, потому что он был настоящим. Тем временем в студии развернулась дискуссия: зачем этим людям потребовалось захватывать целый стадион? Захватить-то они его захватили, но ни о каких своих конкретных целях не сказали ничего.
Вся Япония прильнула к экранам. Бездействие казалось чудовищным. Нужно было срочно созывать Кабинет министров. Но сколько на это может уйти времени? Каваи знал порядок. В случае масштабного стихийного бедствия или террористического акта заместитель секретаря кабинета создает Антикризисный штаб, куда поступает вся информация. Штаб размещается в официальной резиденции премьер-министра. Премьер созывает чрезвычайное совещание кабинета для выработки и утверждения комплекса мер по преодолению чрезвычайной ситуации. То, о чем можно было рассказать в трех предложениях, на практике занимало не менее двадцати часов.
Как только на стадионе рухнуло табло, у Каваи одновременно зазвонили и настольный, и сотовый телефоны. По городскому звонил Ивата, начальник Внутреннего отдела; он срочно потребовал явиться в совещательную комнату. Каваи зашел в уборную, причесался и повязал галстук. Затем вернулся на рабочее место и собрал все документы, которые, по его мнению, могли бы иметь отношение к делу.
Совещательная комната, в которой собирались члены кабинета, находилась на минус втором этаже. Считалось, что это поможет избежать террористической атаки. Хотя какому террористу придет в голову напасть на правительство? Пожалуй, только сами члены кабинета и фантазеры-журналисты верили в то, что Северная Корея, если начнет атаку, то обязательно с каких-нибудь значимых объектов вроде Императорского дворца, резиденции премьера или правительственных зданий. Вероятность нападения на атомную станцию или теракт в высокоскоростном поезде рассматривались уже под номером два. Все эти люди буквально застряли
Правда, два года назад несколько интеллектуалов из штаб-квартиры Министерства обороны предположили, что Северная Корея может захватить какой-нибудь из японских островов. В составе Японии около семи тысяч островов, и четыреста двадцать три из них обитаемы. Подразделению северокорейских коммандос достаточно высадиться на одном из них, перебить местную полицию, взять в заложники жителей — и считай, дело сделано. Не обязательно атаковать крупные населенные пункты или узловые объекты инфраструктуры. Для достижения успеха хватит небольшого отряда с достаточным количеством боеприпасов. Картина, конечно, кошмарная, но обеспечить защиту всех островов не представлялось возможным. Поэтому правительство решило просто закрыть глаза на такой сценарий.
Каваи шел по застеленному матовым линолеумом коридору, когда ему позвонил Сузуки Норикацу и сказал, что уже едет в такси. Сузуки жил в Тачикаве, на железнодорожной ветке Чуо. До работы он добирался не меньше часа. Дом Каваи находился в Мусаси-Сакаи, на той же ветке. Эта железнодорожная линия была весьма популярна у самоубийц, и поезда часто останавливались. Конечно, поездом все равно вышло бы быстрее, но на такси в сложившихся обстоятельствах безопаснее.
— Надеюсь, ты поддержишь Ивату, пока меня нет, — сказал Сузуки, после чего поинтересовался, какого мнения сам Каваи о том, что произошло.
Каваи ответил, что из-за недостатка информации сейчас вряд ли можно сказать что-то определенное, тем более что некоторые факты просто не вписываются в единую картину. Сузуки согласно промычал.
— Я вот чего не понимаю, — добавил он, — что это за «повстанцы»? Как по-твоему, что бы это могло значить?
Каваи открыл было рот, чтобы высказать свое мнение, но Сузуки извинился и стал разговаривать с таксистом. Оказалось, что автомагистраль Чуо закрыта для движения. Возможно, авария, а может быть, это связано с нападением на Фукуоку. Шоссе могли закрыть и из-за проезда правительственного кортежа. Получается, что Сузуки приедет еще позже.
— Мне с трудом верится, что солдаты Народной армии способны восстать, — произнес наконец Каваи.
— Но кто же они тогда, черт бы их побрал?
— Не знаю…
Он и правда не знал.
Сотрудник пресс-службы Кабинета министров сообщил, что премьер-министр скоро прибудет из Мориоки, где он был на партийном съезде; его доставит вертолет Сил самообороны. Секретарь добирался поездом из Окаямы, с пересадкой в Осаке. Министр иностранных дел был в Наре, где проходил «Диалог с гражданами»; для возвращения в Токио ему предоставили частный вертолет, но не хватило горючего, и пришлось садиться для дозаправки в Нагое. Министр внутренних дел, возвращаясь из Ибараки, где принимал участие в открытии музея, застрял в пробке и вынужден пробираться в обход. Из Сагамихары в сопровождении полицейского эскорта выехал министр обороны. Начальник полиции после семинара в Сайтаме отправился на матч между «Задирами» и «Львами». Никто не мог сказать, где находился глава Национальной комиссии общественной безопасности, и связаться с ним по телефону тоже не представлялось возможным.
Единственным высокопоставленным лицом, присутствовавшим в тот момент в совещательной комнате, был заместитель секретаря кабинета Ямагива Киётаки. Ямагиве исполнилось шестьдесят семь, во власть, став депутатом парламента, он пришел после должности в Банке Японии. Членство в партии либералов, самой большой парламентской фракции, позволяло ему избегать явных врагов, но и выделиться там было непросто. Когда в партии произошел раскол из-за того, что часть ее членов не поддержала меры по замораживанию банковских счетов, Ямагива примкнул к «молодым реформаторам». Вскоре те объединились с фракцией демократов, в результате чего возникла партия «Зеленая Япония». Поначалу ее в насмешку называли «Партией зеленого чая», но вскоре она завоевала популярность среди независимых избирателей. В конечном счете «Зеленая Япония» пришла к власти, обойдя коалицию ЛДП — Комэйто[18], и Ямагива занял высокий пост.