Фауст (перевод Б.Л.Пастернака)

фон Гёте Иоганн Вольфганг

Фауст

Но почему не лезешь ты в окно?

Мефистофель

Чертям и призракам запрещено Наружу выходить иной дорогой, Чем внутрь вошли; закон на это строгий.

Фауст

Ах, так законы есть у вас в аду? Вот надо будет что иметь в виду На случай договора с вашей братьей.

Мефистофель

Любого обязательства принятье Для нас закон со всеми наряду. Мы не меняем данных

обещаний. Договорим при будущем свиданье, На этот раз спешу я и уйду.

Фауст

Еще лишь миг, и я потом отстану: Два слова только о моей судьбе.

Мефистофель

Я как-нибудь опять к тебе нагряну, Тогда и предадимся ворожбе. Теперь пусти меня!

Фауст

Но это странно! Ведь я не расставлял тебе сетей, Ты сам попался и опять, злодей, Не дашься мне, ушедши из капкана.

Мефистофель

Согласен. Хорошо. Я остаюсь И, в подтвержденье дружеского чувства, Тем временем развлечь тебя берусь И покажу тебе свое искусство.

Фауст

Показывай, что хочешь, но гляди — Лишь скуки на меня не наведи.

Мефистофель

Ты больше извлечешь сейчас красот За час короткий, чем за долгий год. Незримых духов тонкое уменье Захватит полностью все ощущенья, Твой слух и нюх, а также вкус и зренье, И осязанье — все наперечет. Готовиться не надо. Духи тут И тотчас исполнение начнут.

Духи

Рухните, своды Каменной кельи! С полной свободой Хлынь через щели, Голубизна! В тесные кучи Сбились вы, тучи. В ваши разрывы Смотрит тоскливо Звезд глубина. Там в притяженье Вечном друг к другу Мчатся по кругу Духи и тени, Неба сыны. Эта планета В зелень одета. Нивы и горы Летом в уборы Облечены. Все — в оболочке: Первые почки, Редкие ветки, Гнезда, беседки И шалаши. Всюду секреты, Слезы, обеты, Взятье, отдача Жаркой, горячей, Страстной души. С тою же силой, Как из давила Сок винограда Пенною бурей Хлещет в чаны, Так с верхотурья Горной стремнины Мощь водопада Всею громадой Валит в лощину На валуны. Здесь на озерах Зарослей шорох, Лес величавый, Ропот дубравы, Рек рукава. Кто поупрямей — Вверх по обрыву, Кто с лебедями — Вплавь по заливу На острова. Раннею ранью И до захода — Песни, гулянье И хороводы, Небо, трава. И поцелуи Напропалую, И упоенье Самозабвенья, И синева.

Мефистофель

Он спит! Благодарю вас несказанно, Его вы усыпили, мальчуганы, А ваш

концерт — вершина мастерства. Нет, не тебе ловить чертей в тенета! Чтоб глубже погрузить его в дремоту, Дружней водите, дети, хоровод. А этот знак — для грызуна работа, Его мне крыса сбоку надгрызет. Ждать избавительницы не придется: Уж слышу я, как под полом скребется. Царь крыс, лягушек и мышей, Клопов, и мух, и жаб, и вшей Тебе велит сюда явиться И выгрызть место в половице, Куда я сверху масла капну. Уж крыса тут как тут внезапно! Ну, живо! Этот вот рубец. Еще немного, и конец. Готово! Покидаю кров. Спи, Фауст, мирно. Будь здоров!

(Уходит.)

Фауст (просыпаясь)

Не вовремя я сном забылся. Я в дураках. Пока я спал, Мне в сновиденье черт явился И пудель от меня сбежал.

Рабочая комната Фауста [31]

Фауст и Мефистофель.

Фауст

31

Начало сцены до стиха «С тех пор как я остыл к познанью…» написано не ранее 1800–1801 годов. Остальное уже входило в состав «Прафауста» — набросков трагедии, написанных до 1775 года.

Опять стучится кто-то. Вот досада! Войдите. Кто там?

Мефистофель

Это я.

Фауст

Войди ж.

Мефистофель

Заклятье повторить три раза надо.

Фауст

Войди.

Мефистофель

Вот ты меня и лицезришь. Я убежден, поладить мы сумеем И сообща твою тоску рассеем. Смотри, как расфрантился я пестро. Из кармазина с золотою ниткой Камзол в обтяжку, на плечах накидка, На шляпе петушиное перо, А сбоку шпага с выгнутым эфесом. И — хочешь знать? — вот мнение мое: Сам облекись в такое же шитье, Чтобы в одежде, свойственной повесам, Изведать после долгого поста, Что означает жизни полнота.

Фауст

В любом наряде буду я по праву Тоску существованья сознавать. Я слишком стар, чтоб знать одни забавы, И слишком юн, чтоб вовсе не желать. Что даст мне свет, чего я сам не знаю? «Смиряй себя!» — Вот мудрость прописная, Извечный, нескончаемый припев, Которым с детства прожужжали уши, Нравоучительною этой сушью Нам всем до тошноты осточертев. Я утром просыпаюсь с содроганьем И чуть не плачу, зная наперед, Что день пройдет, глухой к моим желаньям, И в исполненье их не приведет. Намек на чувство, если он заметен, Недопустим и дерзок чересчур: Злословье все покроет грязью сплетен И тысячью своих карикатур. И ночь меня в покое не оставит. Едва я на постели растянусь, Меня кошмар ночным удушьем сдавит, И я в поту от ужаса проснусь. Бог, обитающий в груди моей, Влияет только на мое сознанье. На внешний мир, на общий ход вещей Не простирается его влиянье. Мне тяжко от неполноты такой, Я жизнь отверг и смерти жду с тоской.