Фауст (перевод Н.Холодковского)

фон Гёте Иоганн Вольфганг

Проклятое! В нём зло и есть!

Скажу тебе - на все ведь руки

Ты ловок,- страшно я бешусь!

Невыносимы эти муки,

А говорить о них стыжусь.

Мне стариков бы первым делом

Убрать: мне нужно место их;

Мне портит власть над миром целым

Одна та кучка лип чужих!

Из их ветвей для кругозора

Себе я вышку бы воздвиг,

Чтоб весь свой труд легко и скоро

Мог обозреть

я, чтобы вмиг

Мог всё обнять, что так прекрасно

Дух человека сотворил,

И править всем умно и властно,

Чем я народы одарил.

О, как мучительно, как гадко

В богатстве чувство недостатка!

Мне запах лип давно не мил!

Звон этот колокола ровный

Напоминает мрак церковный,

Пугает ужасом могил!

Иль здесь, у дюн, сразит крушенье

Всесильной воли все решенья?

Когда ж я с этим развяжусь?

Раздастся звон - и я бешусь.

Мефистофель

Ещё бы: эта мерзость, право,

Способна жизни быть отравой!

Противен звон - скажу и сам -

Благовоспитанным ушам:

Висит проклятый звук 'бим-бом',

Как туча в небе голубом,

Во всё мешаясь без причины,

И от купели до кончины

Как будто важен только звон,

А жизнь сама - ненужный сон.

Фауст

Упорством глупым и строптивым

Испорчен плод моих побед;

Измучен я, терпенья нет;

Я устаю быть справедливым!

Мефистофель

Чего ж стесняться? Ты давно

Решил создать там поселенья.

Фауст

Идите ж, чтоб без промедленья

Убрать отсюда их в именье,

Что мною им отведено.

Мефистофель

И не успеют оглянуться -

На новоселье уж очнутся;

Насилья след пройдет, и впрок

Пойдёт им чудный уголок.

(Дает резкий свисток.)

Трое сильных возвращаются.

Исполним, что велит он нам,-

И завтра праздник морякам.

Трое сильных

Нас старый барин принял грубо,

Но нам повеселиться любо.

Мефистофель

(к зрителям)

Рассказ не нов: отдай скорей

Свой виноградник, Навуфей!

ГЛУБОКАЯ НОЧЬ

Линцей

(башенный сторож, стоя на страже, поёт)

Страж зоркий, всегдашний,

На вышке стою;

Сроднившися с башней,

Весь мир я люблю.

Вся даль предо мною

Открыта

всегда -

И звёзды с луною,

И лес, и стада.

Весь мир с неизменной

Я вижу красой,

Доволен вселенной,

Доволен собой.

Что видел с отрадой

Я в жизни своей,

Все было усладой

Счастливых очей.

Пауза.

Нет, не только наслажденье

Вижу здесь я в вышине:

Что за страшное виденье

Там грозит из мрака мне?

Между лип там засверкали

Искры в сумраке двойном;

Вот пожар ползет всё дале,

Раздуваем ветерком.

То горит избушка, тлея

В тёмной сырости своей;

Помощь ей нужна скорее,

Но уж нет спасенья ей!

Ах, как добрым людям старым

Страшен был огонь всегда!

А теперь объят пожаром

Дом их. Страшная беда!

Вот уж красными огнями

Стены мшистые горят...

Старички бы только сами

Не погибли! Что за ад!

Языки огней, взбегая,

Листья жгут, шипя, дымя;

Ветки гнутся засыхая,

Сучья падают шумя...

Вот что вижу я, вздыхая:

О, зачем так зорок я!

Вот часовня обвалилась

С тяжким бременем ветвей,

И в вершинах заструилось

Пламя тысячами змей,

И торчат, светясь уныло

Красным пурпуром, стволы.

Что веками взор манило,

Скрыла все завеса мглы...

Долгая пауза. Снова пение.

Фауст

(на балконе против дюн)

Что там за плач вверху певучий?

Жалеть уж поздно! В вышине

Он стонет - и досадой жгучей

Вновь сердце растерзало мне.

Я поспешил... Но пусть золою

И пеплом станут липы те,-

Я скоро башню там построю,

Чтоб вдаль смотреть на высоте;

А стариков найду тогда я

На новоселье - и простят

Они обиду мне, встречая

В довольстве дней своих закат.

Мефистофель и Трое сильных (внизу).

Мефистофель

Бегом вернулись мы сюда:

Прости, произошла беда!

Стучались мы, ломились там,

Но всё не отворяли нам;

Мы навалились, налегли

И прочь гнилую дверь снесли;

Просили мы, внушали страх -

Никто не слушал просьбы той,

И, как всегда в таких делах,

Все речи были - звук пустой.