Фаворит Марии Медичи
Шрифт:
**Орден иезуитов – мужской духовный орден Католической церкви. Основан в 1534 г. Игнатием Лойолой в значительной степени как ответ движению Реформации. Устав ордена, с одной стороны, предусматривает беспрекословное повиновение младших старшим, абсолютный авторитет главы ордена, подчиняющегося только Папе Римскому. С другой стороны, орден разрешал вести светский образ жизни, скрывая принадлежность к иезуитам, освобождал от соблюдения многих религиозных предписаний. К концу XVI века иезуиты создали
Глава 3. Первый день в коллеже (ноябрь 1594, Париж)
Колокол Сен-Шапеля отбил восемь утра, когда Арман в сопровождении Дебурне подошел к дверям Наваррского коллежа. Мальчик замер, задрав голову и рассматривая статую Девы Марии, украшающую высокий стрельчатый проем. Острые скаты четырех черепичных крыш блестели на холодном октябрьском солнце, как и окна трех этажей строгого, как учебник латыни, здания. Статуя Богоматери ласково глядела на новичка и на трех нищих, что прикорнули у дверей, выставив на мостовую выщербленную деревянную чашку – одну на всех.
Ободренный взглядом Мадонны, Арман шагнул за порог, не дожидаясь, пока слуга подтолкнет его в спину.
Не менее двадцати мальчиков с шумом поднялись со своих мест. Провожаемый жадными взглядами, Арман подошел к важному господину в черном – лишь узенькие брыжи освежали его желтоватое лицо с тонкой полоской седых усов.
– Арман дю Плесси, маркиз де Шийу! Здесь вы получите лучшее в королевстве образование. Ежедневная месса послужит спасению вашей души, а уроки латыни и греческого разовьют ваш ум. Благодарите его величество Генриха Четвертого за возможность вкусить корень учения и постарайтесь добраться до плодов.
Школяры, перемигиваясь, изучали худосочного новичка – добротный плащ из тонкого сукна, новая шляпа, белоснежный воротничок… Вихрастый мальчик, обходившийся, как и большинство однокашников, без этой детали туалета – тонкая шея торчала из слишком широкого ворота серой бумазейной куртки – беззвучно присвистнул и обменялся улыбкой с краснощеким приятелем, единственным обладателем шелкового дублета с разрезами по моде и бархатного берета с пером. Тот заломил берет на ухо и ухмыльнулся в ответ. От новичка пахло домом – теплой спальней, сытными трапезами и материнской лаской – такой он был весь чистенький и блестящий, от темно-русой ровной челочки до башмачков из мягкой кожи.
Единственным, кто не отреагировал на маркиза Шийу, был наказанный – стоящий в углу мальчишка, закутанный в слишком большой плащ и скрывавший лицо латинской грамматикой, за недостаточно усердное овладение которой его час назад высекли и оставили стоять в углу до большой перемены.
Новичок неспешно прошагал на свое место, уселся, не забыв расправить плащ, и положил руки на конторку, крытую красным сукном, порядком истертую и заляпанную чернилами. Слуга почтительно подал ему толстую книгу в кожаном переплете с металлическими уголками, ободряюще улыбнулся и на цыпочках пошел прочь из храма науки.
– Вернемся же к божественной латыни, – провозгласил учитель и на протяжении часа излагал виды глаголов повелительного наклонения в латинском языке, обильно уснащая свою речь цитатами из отцов
Мальчики заскрипели перьями.
Через час Арман почувствовал, что пальцы не держат пера – так холодно было в комнате. От белых стен, казалось, тянуло льдом, а черный зев камина не содержал внутри ни единого уголька, не то что дров. Его сосед справа давно ерзал по скамье, то и дело откладывая перо и согревая руки дыханием. Как и большинство его новых товарищей, одет он был очень легко – ни плаща, ни колета – и весьма худ и подвижен. Заметив взгляд Армана, сосед подмигнул и потер тощий живот, скроив жалобную мину.
– Мсье Ларошпозье, назовите мне modus imperatives activum от «учись»? – к ним приблизился ментор, от которого не укрылись их перемигивания. Показательное выступление на тему преступления и наказания получило повод себя продемонстрировать.
– Э-э-э… – замялся Ларошпозье, напустив на себя виноватый вид и украдкой оглядывая класс в ожидании подсказки.
– Вы уделяете слишком много внимания своему желудку, обделяя пищей ум! – торжественно произнес учитель. – Вспомните, не всякая пища телесная есть благо, как учит нас пример Адама и Евы! Как будет «учись» на божественной латыни, спрашиваю я у вас, мсье Шийу! – переключился учитель на истинную цель своей воспитательной акции.
– Doce, – голос у новичка был чистый и громкий, только глаз он не поднял – опустив длинные ресницы, изучал расположение клякс на сукне и успел найти их похожими на Олерон и Рэ в ла-рошельской гавани.
– Верно, – одобрительно поднял брови учитель. – А как будет modus imperatives activum от «слушать»?
– Audi, – последовал немедленный ответ.
– От «украшать»?
– Ornate.
Через пару минут мэтр Лангре понял, что новичок запомнил слово в слово всю лекцию, со всеми примерами и комментариями.
– У вас светлая голова, юноша, – с радостным удивлением сделал вывод мэтр и добавил: – Вы совершенно точно добьетесь больших успехов, если будете трудиться как следует. А если не будете – то вас научит розга!
Мэтр махнул рукой в угол, где переминался с ноги на ногу закутанный в черный плащ нарушитель. От последней фразы тот вздрогнул и невольно глянул на пучок розог, висящий на стене над его головой. Затем недружелюбно посмотрел на новичка из-за кожаного корешка грамматики.
Арман выдержал его взгляд, сохранив слегка отрешенное выражение лица.
На перемене все ринулись во двор – хоть октябрьское солнце и не обещало большого тепла. Арман обнаружил, что оказался в центре внимания – молчаливого, но неотступного. Его тощий сосед, в погоне за школяром постарше, опять улыбнулся, пробегая мимо. Еще несколько мальчишек в шутку толкали друг друга, грозя опрокинуть длинную скамью возле кустов боярышника – похоже, это было место для учеников первого года – в глубине двора басили школяры повыше и покрупнее.