Фаворит. Том 1. Его императрица

Пикуль Валентин Саввич

А ведь истину вещал Шафонский -- и за то ему честь и слава!

5. ТРИУМФАЛЬНАЯ АРКА

Чуя свою вину, фаворит заискивающе поглядывал на Екатерину, но глаза его каждый раз встречали строгий взор охладевшей к нему женщины. Она думала: "Негодяй! Изнасиловал свою же сестру, еще девочку, и надеется, что все кончится шуточками... нет уж, миленький!" А тут еще слухи из Москвы ужасали...

Фельдмаршал Петр Семенович Салтыков не перемог страха перед чумой -- покинул свой пост, спасаясь в подмосковном Марфине. Уважая большие заслуги старика перед родиной, ему этот грех

наверняка бы простили, если бы на второй день после его бегства Москву не охватил бунт...

Гигантские амбары Симонова монастыря уже трещали, заваленные имуществом "выморочных" семей. Неопознанные мертвецы валялись посреди улиц. Мортусы-добровольцы, в вощеных плащах, в черных масках на лицах (сущие дьяволы!), таскали крючьями из домов трупы, валили их на телеги, как дрова, и везли за город -- в ямы! Многие жители тайно покидали Москву, разнося заразу далее, и умирали в лесах, как дикие звери. Всюду полыхали костры -сжигали вещи покойников, а бедные люди рыдали (ибо, как писал очевидец, глиняный горшок для бедняка дороже, чем для графа Шереметева чайный сервиз из порцелена мейсенского). Народ запивал горе лютое в кабаках, которые не догадались прикрыть, как и церкви. Чума буйствовала, заражая вокруг Москвы губернии Смоленскую, Нижегородскую, Казанскую, Воронежскую... Круглосуточно, без единой передышки, стонали над ЗДосквою церковные колокола, рыдали люди над мертвыми, кричали и плакали сироты. Ад!

Шафонский приехал в Чудов монастырь -- к владыке:

– - Властей нет -- все разбежались. Врачи -- немцы, им никто не верит. Меня сейчас в Лефортове чуть не убили. Народ потерял терпение. Вся надежда на вас, первосвященный...

Амвросий распорядился перед клиром епархии:

– - Умерших класть в гробы, не обмывая покойников и не давая им последнего мирского целования. Священникам же творить исповедь умирающих стоя на улице, в дома не входя, -- через окна! При крещении новорожденных быть особливо осторожну...

По улицам бродили пьяные попы, взывая к народу:

– - Чего слушать табашника? Он же трубки курит и в еретические стекла вшей разглядывает. У него книги колдовские имеются...

Амвросия ненавидели "дикие" священники, своих приходов не имевшие. Такие кормились, сбираясь на Лобной площади, где их и нанимали к отпеванию усопших, а мзду они тут же пропивали в трактирах, в которых и отсыпались под лавками. Ненависть их была зверино страшна, потому что Амвросий халтурщиков прсследовал, облавы жестокие учиняя, бороды рвал, а многодетных в железах голодом и дымом морил подолгу, от жен отлучая. К этим "диким" попам вскоре примкнули раскольники, которых заботила лишь одна цель -- в общем шуме ограбить Московский Кремль с его бесценными сокровищами... Раскольники больше всех и орали:

– - Долой карантины немецкие! Бей их... круши, народ православный! Лекарей топить надо: они ляписом нарочно пятнают нас, оттого и пятна гнилые, вот и мрем безвинно от злодеев ученых...

Икона Богородицы у Варварских ворот висела высоко, к ней ползали по лестнице. Амвросий хотя и верный страж церкви, но все-таки понимал, что зацелованная икона -- главный источник

заразы московской: больной следы на ней оставляет, а другой богомол следы с иконы слизывает. Архиепископ снова подъехал к воротам, завел диспут с попами, которые кричали ему, что он "еретик и безбожник".

– - Я не против Бога -- я против суеверий ваших!
– - огрызался Амвросий.
– - Жаль, что вы без ума родились, а то бы я показал вам через стеклышки, из какой мерзости весь мир состоит... Исцеления под иконой ищущие, вы под этой иконой и подыхаете!

Он хотел снять икону -- не дали. Сунулся к церковной кубышке -- его грубо отшибли. Еропкин послал к Варварским воротам команду во главе с царевичем Грузинским, но царевича избили поленьями, а всех солдат обезоружили. В драке слышалось:

– - Богородицу грабят! Спасайте деньги Богоматери...

Епископ перебрался в Донской монастырь, а Чудова обитель подверглась нещадному разграблению. Что не могли унести, все ломали-даже двери, даже печки; книги и картины, утварь и посуду разворовали. Амвросий Зертис-Каменский держал при себе племянника Николая Бантыш-Каменского.

– - Коля, -- сказал он ему, -- вот тебе часики мои, два рубля и табакерочка... Деньги-вздор, но все же помни, что камергер Потемкин полтысячи остался мне должен. С него и получишь! А теперь прощай... беги в баню и там закройся.

Услышав, как ломятся в двери храма, Амвросий кинулся по лестнице на высокие хоры, спрятавшись за иконостасом. Толпа с дрекольем ворвалась в храм, искала его и не находила. Неожиданно своды храма огласились радостным возгласом ребенка:

– - Сюда, скорее... он здесь-на хорах!

Амвросий выпрямился, отдаваясь в руки людей:

– - Господи! Остави им, не ведают бо, что творят...

Его трясли за бороду, рвали с головы волосы:

– - Зачем бани позакрывал? Это ты карантины придумал... Почто Богородицу Варварскую обижал? Покайся...

Амвросий на все вопросы отвечал подробно, даже спокойно. Его вытащили на двор, и толпа, опомнясь, готова была отпустить свою жертву. Но тут с кузнечным молотом в руке подскочил раскольник:

– - Чего там слушать его? Во славу Божию... бей!

Смерть была тяжкой: архиепископа избивали дубинами на протяжении двух часов. Убийцы отошли, когда от человека осталась бесформенная квашня. Вместе с ним погибла и коллекция живописи: "дикие" попы и раскольники повыкалывали на парсунах глаза, испохабили голландские пейзажи, изрезали холсты ножами...

Еропкин сообщал в Петербург, что с помощью двух пушчонок он отбил штурм Кремля; сначала палил в толпу пыжами горевшими, а потом, под градом камней и дубья, ударил картечью. Кремль отчасти пострадал, но его сокровища уцелели... Екатерине представился удобный случай избавиться от фаворита -- раз и навсегда!

– - Еропкин ранен, езжай в Москву, -- велела она.

Никто из придворных не сомневался: Орлов отправляется в чумной город, чтобы никогда уже не вернуться. Это же понимала и сама императрица, горячо с ним прощавшаяся. Английский посол Каткарт был единственным, кто советовал фовориту не ехать.