Фавориты Фортуны
Шрифт:
Мамерк был зятем Суллы, спокойный и верный человек, который спас состояние Суллы и благополучно доставил его семью в Грецию.
Метелл Пий Поросенок и его квестор Варрон Лукулл приплыли из Лигурии в Путеолы в середине апреля, прошли через Кампанию и соединились с Суллой как раз перед тем, как Сенат Карбона мобилизовал войска, которые могли бы остановить их. Пока не появился Помпей, они грелись в лучах благодарности Суллы, ибо привели ему два легиона закаленных в боях солдат. Однако больше всего они хотели знать, кто такой Помпей. Именно это занимало их, а не его качества или причины, по которым он пришел. Какой-то Помпей из Северного Пицена? Выскочка! Неримлянин! Его отец, прозванный Мясником за способ ведения войн, мог получить и консульство, и большую политическую власть, но ничто
Однако самой интригующей фигурой для Варрона стал Марк Лициний Красс. Осенью прошлого года он прибыл в Грецию, чтобы предложить Сулле две с половиной тысячи превосходных испанских солдат, но встретил довольно холодный прием.
Основной причиной этого был крах системы быстрого обогащения, которую Красс и его друг, молодой Тит Помпоний, изобрели и предложили инвесторам в Риме Цинны. Это случилось в конце первого года консульства Цинны и Карбона, когда деньги стали появляться снова, правда довольно скромно. Рим посетила весть о том, что угрозы со стороны царя Митридата больше не существует, что Сулла заключил с ним договор в Дардане. Воспользовавшись внезапной волной оптимизма, Красс и Тит Помпоний предложили доли в новой азиатской сделке. Крах наступил, когда пришло новое сообщение: Сулла полностью реорганизовал финансы римской провинции Азия, и больше не будет «золотого дна» для сборщиков налогов.
Вместо того чтобы оставаться в Риме и разбираться с ордами разъяренных кредиторов, Красс и Тит Помпоний быстро свернули лагерь. Оставалось только одно место, куда они могли пойти, только один человек, у которого можно было попытаться снискать дружбу, — Сулла. Тит Помпоний осуществил это немедленно. Он отправился в Афины, сохранив свое огромное состояние. Образованный, с изысканными манерами, обаятельный, слегка начитанный и очень интересующийся мальчиками, Тит Помпоний вскоре пришел с Суллой к полному пониманию. Но, придя в восторг от афинской атмосферы и стиля эллинской жизни, он предпочел остаться там, придумав себе прозвище Аттик.
Красс не был так уверен в себе и гораздо позднее, чем Аттик, сообразил, что Сулла — единственная альтернатива. Обстоятельства сложились так, что Марк Лициний Красс остался главой семейства и без средств. Единственные имевшиеся у него деньги принадлежали Аксии, вдове двух его братьев, старшего и среднего. Размер ее приданого был не единственной приманкой — симпатичная, жизнерадостная, добросердечная и любящая женщина, Аксия оставалась привлекательной. Как и мать Красса, Винулея, она была сабинянкой из Реате и к тому же — близкой родственницей Винулеи. Источник ее состояния — плодородная область Розея, лучшие пастбища во всей Италии. Она разводила легендарных племенных ослов, которых продавала по баснословной цене в шестьдесят тысяч сестерциев — обычная цена за такое животное, потенциального «отца» многих сильных, крепких армейских мулов.
Когда мужа Аксии, старшего сына старого Красса, Публия, убили под Грументом, она осталась вдовой и ждала ребенка. В этой тесно связанной и экономной семье мог найтись лишь один выход. После полагающихся десяти месяцев траура Аксия вышла замуж за Луция, второго сына Красса. От того у нее детей не было. Когда Фимбрия убил его на улице возле их дома, она опять оказалась вдовой. Красс-отец, увидев своего сына зарезанным и понимая, какая судьба ожидает его
В то время Марку, младшему сыну Красса, исполнилось двадцать девять лет. Отец (в свое время консул и цензор) держал его дома, чтобы сохранить имя и родословную. Все имущество Крассов было конфисковано, включая и состояние Винулеи. Но семья Аксии была в отличных отношениях с Цинной, так что ее приданое не тронули. И когда ее второй десятимесячный траур закончился, Марк Лициний Красс женился на ней, усыновив маленького Публия, своего племянника. Трижды вышедшая замуж, причем за троих братьев, Аксия получила прозвище Тертулла — «Троечка». Она сама предложила поменять свое имя: «Аксия» — имя, трудно произносимое для латинян, а «Тертулла» слетало с языка легко.
Потрясающая система, изобретенная Крассом и Аттиком, сулила огромный доход, не сделай Сулла того неожиданного шага в отношении финансов в провинции Азия. Она рухнула как раз тогда, когда Красс начал замечать, что их состояние начинает понемногу расти. Крах заставил его бежать с жалкими грошами в кошельке и погибшими надеждами. Он оставил двух женщин без мужской защиты — свою мать и жену. Через два месяца после его побега Тертулла родила ему сына.
Но куда податься? В Испанию, решил Красс. В Испании находились остатки былого состояния Крассов. За годы до этого отец Красса плавал к Оловянным островам, Касситеридам, и заключил контракт на исключительное право перевозить олово с Касситерид через Северную Испанию к берегам Средиземного моря. Гражданская война в Италии все разрушила, но Красс ничего не потерял. Он бежал в Ближнюю Испанию, где клиент его отца, некий Вибий Пакциан, прятал его в пещере, пока Красс не уверился, что последствия его стремления к наживе не смогут настигнуть его в Испании. Он вновь всплыл на поверхность и принялся восстанавливать свою оловянную монополию, после чего приобрел несколько акций серебряно-свинцовых рудников в Южной Испании.
Однако эта деятельность могла процветать лишь при условии, что финансовые институты и торговые кампании Рима опять будут ему доступны. А это означало, что он нуждается в политическом союзнике, более сильном, чем кто-либо из тех, кого он знал лично. Ему требовался Сулла. Но чтобы заручиться расположением Суллы (поскольку Красс не был ни красивым, ни образованным, чего в избытке имелось у Тита Помпония Аттика), он должен преподнести Сулле подарок. А единственный подарок, который он мог, наверное, преподнести, — это армия. Армию он набрал из клиентов отца. Пять когорт, но хорошо обученных и хорошо вооруженных.
Первым портом захода после Испании стала Утика в провинции Африка, где, как узнал Красс, все еще пытался удержать свое положение правителя Квинт Цецилий Метелл Пий, которого Гай Марий прозвал Поросенком. Красс прибыл в начале лета прошлого года, но Поросенка — столпа римских незыблемых моральных устоев — не заинтересовала его коммерческая деятельность. Предоставив Поросенку самостоятельно устраиваться после окончания срока его правления, Красс отбыл в Грецию, к Сулле, который принял его подарок — пять испанских когорт, но к самому Крассу отнесся прохладно.
И теперь Красс сидел, с болью устремив на Суллу свои маленькие серые глазки и ожидая малейшего знака одобрения. Он был явно разочарован тем, что Суллу интересовал только Помпей. Прозвище «Красс» в знаменитом роде Лициниев существовало уже много поколений, и все эти Крассы соответствовали данному имени, заметил Варрон. Прозвище означало «Жирный» (а может, первого Лициния, которого прозвали Крассом, хотели назвать «Тупицей»?). При своем большом росте Красс был похож на быка. Даже его довольно невыразительное лицо отражало истинно бычье безразличие.
Варрон последний раз окинул взглядом присутствующих и вздохнул. Да, он был прав, посвятив большую часть своих мыслей Крассу. Все здесь амбициозны, большинство, может быть, не без таланта, некоторые — и жестоки, и аморальны, но, кроме Помпея и Суллы, только Марк Красс был человеком с будущим.
Возвращаясь пешком в свой дом рядом с совершенно трезвым Помпеем, Варрон вдруг понял, что хорошо сделал, когда поддался призыву Помпея и принял участие в этой кампании.
— О чем ты говорил с Суллой? — спросил он.