Федя со своим утюгом

Матвеев Евгений Александрович

— Действительно! — поддержали в очереди. — Не мешайте стоять в очереди!

— Да я ничего, — сказал я. — Берите пока что..

И пока крупная дама выбирала себе крупную селедку, Кузьма Эдуардович признался мне:

— Тогда я не понимаю, зачем вам несвежая рыба.

— Да так, — объяснил я. — У меня дома медвежонок, а ихнему брагу возьми да подай полупротухшую рыбу. С душком, в общем.

— А зачем вам медведь? — спросил Кузьма Эдуардович.

— Не медведь, а, наоборот, медвежонок, — взял и поправил я.

— А если вырастет?

— Тогда

будет есть совсем много совсем протухшей рыбы, — пошутил я для Кузьмы Эдуардовича.

— И зачем людям медведи? — не дошла до него шутка.

Но теперь я не успел его поправить в том смысле, что это не медведь, а медвежонок, потому что дама с селедкой сказала мне:

— Вы, что же, думаете, без вашего медведя..

— Медвежонка, — успел я поправить даму.

— …что без вашего медведя, — стояла на своем дама, — магазин не знал бы, кому сплавить тухлятину?!

— Без намеков, пожалуйста! — сказал ей Кузьма Эдуардович. — Основании не имеете!

Мне бы наплевать на их дальнейший разговор, а я, дурак, не наплевал, прислушался. А в это время продавщица следующим покупателем занялась, железнодорожником каким-то… А ко мне еще плюс ко всему привязался некто приземистый и неудачно одетый.

— Почем за медведя платил? — спросил он, назвав меня другом.

Мне бы тут и на него наплевать, да я опять не наплевал.

— Сам, — сказал я ему, — поймал. Еще медвежонком.

— А пополам не желаешь? — сказал он тогда.

— Как? — не сразу понял я. — Кого пополам?

— Бутылку же!

Хотел я ему было соврать, что, мол, непьющий я, но тут отоварившийся, в свою очередь, железнодорожник в свою же очередь и о медведях забеседовал.

Он, видите ли, при себе ружье возит, и однажды, видите ли, их поезд остановился на разъезде. А тут тебе тайга. Медведи тут. Ну, один возьми да и выйди зачем-то к поезду. Ну, а железнодорожник этот возьми да и бац медведя наповал. Шкуру с него долой, тушу — в вагон-ресторан, а там не берут. Как оформлять, не знают. Медвежья, говорят, эта ваша услуга. Боятся потому что, как бы не заподозрили их потом в каких-нибудь махинациях-спекуляциях.

— Долговато вы что-то на разъезде застряли, — усомнился я на это.

— Да семафор! — махнул рукой железнодорожник. — Ну его!.. Совсем красный горел… А вообще-то вы своего медведя в зоопарк сдайте…

— Рублей тридцать дадут, — поддержал его приземистый друг, желавший пополам. — А может, и не дадут.

— Рыбу они действительно едят, — сказал железнодорожник, — а потом сами рыбой воняют.

— Ну, так как насчет этого? — напомнил друг, указав в сторону штучного отдела.

— Отойдите от прилавка! — прикрикнула тогда продавщица. — На троих соображать дома надо!

— Значит, ты с нами? — спросил друг у железнодорожника.

— Полтинник только остался, — пожалел себя железнодорожник.

— А я непьющий, — наконец-то соврал я.

— А вот как раз старшина идет! — злорадно сказала продавщица.

— В чем дело? — неохотно подошел милиционер с авоськой. Я объяснил, а друг

с железнодорожником удалились.

— На вашем месте я бы завел собаку, — посоветовал милиционер.

— Овчарку, что ли?

— На вашем месте я бы завел боксера. Исключительно умное животное. Только вот соседи могут проявить недовольство. Зачем, могут спросить, вам собака?

— Действительно, — сказал я. — Зачем мне собака?

— А медведь зачем?

— Не медведь, а, наоборот, медвежонок. Ну, он у меня для красоты в случае чего…

— Вот в случае чего мы вас и оштрафуем, — пообещал милиционер. Хорошо — адрес не спросил.

А с рыбой теперь так получилось. Народ в очереди уж сменился, и очередь сразу же запротестовала: «Куда без очереди!»

— Да я уже стоял, — пояснил я этим людям. — Спросите продавщицу!

Но меня не она выручила, а Кузьма Эдуардович, снова появившийся у прилавка.

— Вы еще здесь? — удивился он. — Я вам вот что посоветую. Раз вам нужна рыба несвежая, вы возьмите свежей и испортите ее. Я вам подскажу, как это делается…

— Дело нехитрое, — сказал я. — Но мне бы прямо сегодня хотелось…

— Очень нехитрое, — поддержал Кузьма Эдуардович. — Полежит в тепле денька три-четыре… Людочка, завесьте товарищу тресочки!..

И Людочка завесила мне тресочки.

Я домой пошел.

У выхода тот самый друг остановил меня и спросил:

— Друг, а тебе шиферу не надо?

После чего я уж совсем домой пошел.

Ладно, думаю. Бог с ним, думаю. Подожду, думаю, денька три-четыре. Не я то есть подожду, а медведь мой, медвежонок мой то есть. Пусть пока сгущенку лопает.

А придя домой, я заперся в ванной и написал письмо приятелям, которые мне его ко дню рождения подсунули. Гросил увезти его обратно в Якутию, а то из-за него столько разговоров, что даже вон и в магазин как следует не сходишь. И даже письмо не напишешь, не упрятавшись от его заигрываний.

Написал, вылез из ванной, сходил на улицу и в ящик письмо опустил.

Да, а тресочка та как раз несвежей и оказалась…

ИСТИНА

«Истина дороже денег».

(Факт)

Однажды Василий Круглев нашел в степи две рубля восемьдесят семь копеек. И он принес их в редакцию газеты, которая регулярно информировала читателей о всяких находках.