Федя со своим утюгом

Матвеев Евгений Александрович

А он упрямо: из вот этого, говорит, да из вот этого!

И не обманулся ведь. Из милиции и неслось.

— «Шел я сквозь вьюгу, — неслось из милиции, — шел сквозь небо, чтобы тебя разыскать на земле!..»

А войдя внутрь, ту: же все и разглядели. Бутылки из-под крайне тонизирующих напитков разглядели и уже тонизированную ими компанию. Пела компания и впрямь выразительно, но и впрямь без лишних выражений — в милиции как-никак сидела.

— Здравствуйте! — сказал оперуполномоченный Исаев, допев куплет самодеятельным голосом. — Добрый

день! Будьте здоровы!

Дружинники озадаченно поздоровались. И добавили, что явились для помощи милиции.

— Правильно! — одобрил из-за стола неизвестный в штатском. — Помогите его найти!.. Он такой большо-ой… Большой и весь синий… Как лимон.

— Кого? — не поняли пришедшие.

— Не знаю я, — опечалился штатский. — Я его люблю.

— Повязки нам дайте! — хмуро сказал кузнец Чефранов.

— Сию-пресию секундочку! — отозвался оперуполномоченный Исаев и скомандовал сидевшим: —За повязками за мной!

Сидевшие стали вставшими, вылезшими из-за стола, направившимися к двери, миновавшими дверные косяки, вышедшими на улицу… А оперуполномоченный Исаев сплоховал. Он, правда, не так уж сильно сплоховал. Ничего такого не сделал. Он хотел чего-то сделать и в дверях взмахнул рукой. Может, козырнуть решил, а может, и помахать ручкой по-штатски. Но очень горячо за это взялся и пал в глазах общественности. Но он не сильно пал, в грязь лицом он не ударил, а ловко вскочил на ноги и тоже удалился.

А общественность одна в милиции осталась. Час посидели — никого. Полтора посидели — никого.

— Так и запить с тоски недолго, — сказал кто-то.

— До нас уже выпито, — возразили ему, — все пусто.

И уйти — не уйдешь, чтобы самостоятельно подежурить. Валяются в комнате документы какие-то, фотоаппарат, винтовки малокалиберные, ну и бутылки…

— Сдать бы их надо, — хозяйственно заметила парторг депо Рязанова.

— А на вырученные деньги кумача купим, — поддержали ее, — и сами себе повязок настрижем.

— Да я не про бутылки, — сказала Рязанова. — Оружие и прочее девать нам куда бы…

Взвесили все трезво, сходили на улицу, поискали, привели пожилую магазинную сторожиху. Очень такую практичную пожилую магазинную сторожиху. Без лишних слов (сказала только: «Во как набузонились!») повозилась она с замками и как-то заперла двери милиции.

— «…чтобы тебя-a отыскать на земле!..» — зазвучало тут где-то в переулке, и дружинники побежали туда, думая, что это милиционеры их ищут, заблудившись в сумерках.

Но нет. Не милиционеры это пели, а местные хулиганы. И вставляли при этом в песню ненужно грубые слова.

Хулиганы в Ужеуже все еще водились.

ТАКИЕ НОТКИ

Лично

я, как и вы, трудящийся. Учетчик я, но это в общем-то к делу не относится, потому что вас, может быть, даже и не интересует, какую продукцию я учитываю. Ну, да ладно.

Итак, я, значит, учетчик. Но главное, не знаю, как вам, а мне вот очень нравится отдыхать на даче где-нибудь, не на юге. Это помогает.

В нынешнем году я в Гигиэнске отдыхал. Хорошо там, в этом Гигиэнске! Верите ли: природа стоит, как первозданная! И тут же дом отдыха, о котором мне и хотелось бы с вами поговорить, петому что молчать не хочется.

Вот представьте себе. Идете вы, например, за гонобобелем. Или там в баню, чтобы мыться. Или все равно, в общем, куда, лишь бы возле дома отдыха попутно пройти. И вдруг вы слышите не что иное, как песню, которую поют. Дом отдыха ее го радио транслирует, и слова в ней при этом такие. Я их в точности запомнил:

«Стоят, — поет мужчина, — дворцы. Стоят, — поет, — вокзалы и заводские корпуса. Могу, — говорит, — назвать вам адреса…»

Как бы вы поступили на моем месте? Я так-таки и не знал сначала, как поступить. Что делать, я не знал. А потом я остановился.

Это что же получается: герой песни готов сообщить вам адреса объектов мало ли какого значения! И потом это самое «вам». Кому вам-то? Если нам с вами, то это же просто смешно. Во-первых, мы и сами знаем, а во-вторых, нам, может, и знать-то этого не следует. А если вам — это им? Тут уж и не до смеху будет.

Вот я остановился так, поколебался немного, но дальше пошел.

Иду, интересуясь окружающим. И получается так, что по ходу дела расположена на траве группа отдыхающих с гитарой. И они поют вслед за гитаристом, который при этом ну прямо как битлз.

«Битлз или не битлз — вот в чем вопрос», — подумалось мне, потому что не совсем ясно было. Брюки на нем, правда, не полуфлотские и прическа, правда, не полудевичья, а даже наоборот — полулысый он… Но вот в песне той звучат совершенно чуждые нам нотки, и он популяризирует их наиболее активно. Он формально орет и бессодержательно.

Не знаю, как бы вы поступили, а я остановился. Потом дослушал песню до конца и обратился к исполнителям.

— Вот вы, — говорю. — поете: «Между небом и землей поросенок вьется…» Как-то это того, недоходчиво. Смешно даже. Разве поросенок… он что, разве он теперь легче воздуха?

Сначала мне немноговолосый — не то битлз, не то нет — ответил. Он сказал, что поросенок тяжелее воздуха. Однако между небом и землей он не сам по себе вьется, а это он, дескать, внутри самолета…

— По оплошности Аэрофлота, — подсказывает кто-то, может, для рифмы «самолета — Аэрофлота», а может, и в шутку.