Фельдмаршал Репнин
Шрифт:
– Как я понял, посольство откладывается?
– выжидательно посмотрел на князя Румянцев.
– Только до того момента, когда будут урегулированы наши отношения с турецкими властями.
Репнин передал письмо императрицы. В письме её величество извещала о своём решении передать Румянцеву, кроме первой, и вторую армию, находившуюся в Крыму. Положение в том регионе было сложным. Крым был занят русскими войсками ещё в 1771 году. Вскоре после этого татары избрали своим ханом Саиб Гирея, объявившего себя независимым от Порты. Однако Порта не признала Саиб Гирея и утвердила в ханском звании Девлет Гирея. В июле 1774 года турки высадили в Алуште
После заключения Кучук-Кайнарджийского мирного договора военные действия в Крыму прекратились. Командующий русской армией князь Долгоруков даже отвёл свои войска, чего нельзя было делать в условиях, когда оставались на своих позициях турки. Больше того, они отказывались освободить незаконно арестованного ими русского резидента.
– Думается, мы не можем отходить от линии наступательных действий к линии уступок противнику, - сказал Репнин.
– Полностью с вами согласен. Что вы можете предложить?
– Ввести в Крым дополнительные войска.
– Возьмите это дело на себя и постарайтесь сделать сие как можно быстрее.
– После паузы Румянцев продолжил: - И нужно послать в Константинополь умного человека в качестве нашего поверенного. На эту роль может подойти полковник Петерсон, уже имеющий опыт сношений с Портой. Необходимо дать понять Дивану [21] , что пока нам не будет отдан Кинбурн и турецкие войска не уйдут из Крыма и не освободят нашего резидента, мы не вернём Турции крепостей, которыми сейчас владеем.
21
Диван– совещательный орган при султане.
– А как быть с притязаниями Австрии на земли дунайских княжеств? Есть сведения, что там уже ставят пограничные столбы.
– Командующий войсками в Валахии Борк мне что-то говорил об этом.
– Мы не можем закрывать глаза на такие вещи. Турки могут подумать, что сей акт австрийцы совершают с нашего согласия, что у нас с Веной имеется тайное соглашение, направленное против интересов Порты и со ссылкой на это отказаться ратифицировать мирный договор.
Предположение Репнина заставило главнокомандующего задуматься. В палатке воцарилась тишина. Репнин терпеливо ждал. Наконец фельдмаршал заговорил:
– Положение не так уж опасно. Мне думается, что Австрия, сама того не подозревая, помогает нам быстрее наладить отношения с Турцией. Следует только умело воспользоваться просчётами Вены.
Румянцев предложил следующий план: поскольку начинать войну с Австрией нельзя - дело сие безрассудное, - следует объявить относительно сей державы дальнейший нейтралитет. С другой стороны, необходимо поступить так, чтобы Турция не приняла этот нейтралитет за одобрение поступков Вены. Наконец, следует дать понять Австрии, что она не может оставаться совершенно спокойной на счёт того, что Россия ничего не станет предпринимать против её действий.
– Что до желания австрийского командования войти в сношения с Нашим командованием относительно княжеств, - сказал Румянцев, - то идти на таковое нам никак не можно. Никаких переговоров! Пусть генерал Борк сделает
Уже после того, как полковник Петерсон уехал в Константинополь в качестве поверенного, Румянцев написал письмо верховному визирю, в котором просил его «для облегчения взаимных сношений» прислать в главную квартиру российской армии своего поверенного с такими же полномочиями, какие имел направленный в Константинополь российский поверенный. Румянцев хотел, чтобы представитель визиря мог лично убедиться в отсутствии у русского командования каких-либо контактов и тем более договорённостей с австрийским правительством и что политика Австрии русскими не одобряется.
О том, как верховный визирь реагировал на это послание, Румянцев и Репнин узнали из донесения полковника Петерсона. Русский поверенный в Константинополе сообщил, что после ознакомления с текстом письма визирь выразил официальный протест австрийскому посланнику. С этого момента он не стал слушать и французского посланника, советовавшего ему отказаться от заключения с русскими мирного договора.
Почти одновременно с донесением Петерсона Румянцев получил письмо самого визиря. Он сообщал, что Порта не желает более терять время для налаживания добрососедских отношений между двумя державами и всемогущий султан будет рад принять российское посольство.
Глава 3
УТВЕРЖДЕНИЕ МИРА
1
В один из сентябрьских дней 1774 года на большой дороге, что из Петербурга вела на Москву, появился необычный обоз: впереди следовали нарядно одетые гусары на выхоленных конях, за ними роскошные экипажи, военные повозки, нагруженные всяким добром, повозки с восседавшими на них низшими чинами, а в арьергарде ещё один конный отряд, но уже не гусарский, а кирасирский. Сей обоз представлял собой чрезвычайное посольство Российской империи, следовавшее в Константинополь для обмена ратификациями мирного договора, заключённого между двумя странами, ещё недавно воевавшими между собой.
В истории русско-турецких отношений такого многочисленного и богатого посольства ещё не бывало. В свите посла князя Репнина насчитывалось 500 человек: 18 обер-офицеров, 4 штаб-офицера, 13 строевых офицеров, 12 греческих офицеров, а также гусарские, кирасирские и гренадерские команды, трубачи, литаврщики, пехотные музыканты, певчие, гайдуки, скороходы, пажи, лекари, переводчики, секретари - всех не перечислишь.
Посольству предстояло проехать не одну тысячу вёрст. На его пути находились Москва, Киев, Фокшаны, Рущук, откуда уже начиналась прямая дорога до самой столицы Оттоманской империи.
Не стоит описывать ход путешествия. Это отняло бы слишком много времени. Скажем только, что длительная поездка закончилась благополучно, без каких-либо происшествий.
В Константинополь посольство вступило 3 октября через Адрианопольские ворота, с распущенными знамёнами, с музыкой и барабанным боем. Князь Репнин ехал на богато убранном оттоманском коне, высланном самим султаном навстречу ему как желанному гостю. В генеральском мундире, увешанный орденами и лентами, он держался в седле величественно, как и подобает представителю страны-победительницы. Его супруга, утопая в мехах, следовала в открытой коляске.