Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич
Шрифт:
— В ногу, ваше благородие.
— Ну что, больно?
— Да ничего, ваше благородие. Терпимо.
— Будь здоров, братец. Поправляйся.
— Покорно благодарю. Дай вам Господь Бог добра.
Соседний молодой солдат полулежал на повозке, устланной соломой, молча от боли сжав зубы. Главнокомандующий спросил и его:
— А ты, братец, ранен куда?
— А вот сюда.
С этими словами солдат приподнял всю в кровяных пятнах рубашку и показал на свежую пулевую рану. Великий князь только покачал головой.
— Что ж тебя в роте на месте не перевязали?
— Да все рвались на турка. И я со
— Сестрица, принимай раненых. А этого молодца перевяжи первым. Видишь, как он исстрадался.
После этих слов Николай Николаевич обратился к одному из своих адъютантов и вполголоса велел ему:
— Задержись в лазарете. Узнай и запиши для меня имя и полк этого геройского солдатика. В числе первых его за переправу награжу Георгиевским крестом. Заслужил. Дай только Бог, чтоб выздоровел и увечным не стал.
Зимница и Систово стали местом переправы главных сил русской армии через Дунай. Перед этим завязались бои за Буджакские высоты на речном правобережье близ устья реки. Здесь действовал Нижнедунайский отряд под начальством командира 14-го корпуса генерал-лейтенанта Циммермана. К слову сказать, турки из стратегических соображений больших сил в Добрудже никогда не держали и местные крепостные гарнизоны почти все состояли из одного батальона пехоты с несколькими орудиями.
Переправа была совершена близ Галаца и Браилова, у небольшой деревушки Заклысь, в Камышевых плавнях. Первым эшелоном через Дунай шла бригада 18-й пехотной дивизии, которой командовал генерал-майор Даниил Жуков. Фронтовой корреспондент газеты «Русский мир» так описал эту десантную операцию:
«...В ночь на 10 июня Ряжский и Рязанский пехотные полки, будучи переправлены заранее в деревню Заклысь, на тот берег Дуная, двинулись на заготовленных там судах по болотам к Буджаку для десанта. Не успели они проплыть половины расстояния, как по ним турки открыли убийственный огонь, огонь прямо в упор в массы наших солдат, скученных на судах.
Мало того, им турки не давали высаживаться: пришлось брать штыками каждую пядь завоёванной земли. Вы сами можете дополнить эту картину страшной резни, которая происходила и в болотах, и на Буджакских высотах. Но, говорим, нужно было видеть наших молодых солдат, как они шли в огонь и как они показывали себя в рукопашных схватках. Я видел старых офицеров-севастопольцев, и их отзывы были таковы, что они не ожидали от этой молодёжи, что она будет так драться.
Много ложилось убитыми, много валилось и тонуло в болотах, но ничто не останавливало их. Они заняли берег. В иных местах болотная вода стояла до плеч. Они выскочили из лодок и плотов, кинулись за убегающими турками и преследовали их по пятам.
Если вы взглянете на карту, то увидите, что ещё от берега до Буджакских высот порядочное расстояние. Вот это-то расстояние, около трёх вёрст, наши два полка то на лодках и плотах, то цепью проходили, преследуя бегущего неприятеля, под страшным огнём неприятельской цепи, расположенной второю линиею у подошвы, высот. Затем на них грянула с высот артиллерия.
Ряжцы
Очевидцы говорят, что первый наш орудийный выстрел оказал такую громадную нравственную поддержку нашим солдатам и навёл на турок такой панический страх, что с этих минут участь Буджакских высот была решена. Неприятель дрогнул и, отстреливаясь, стал отступать. Наши взобрались на горы с разных сторон и шаг за шагом выбивали неприятеля. Здесь было несколько кавалерийских атак неприятельской кавалерии, но меткою стрельбою и стойкостью они были отбиты.
Генерал Жуков, командир этого отряда, преследовал неприятеля до деревни Гарван, далее которой измученные люди, бывши 12 часов в огне, идти уже не могли...
Наших пало 28 человек. Я видел доктора перевязочного пункта. Он говорил, что раны всё более в верхнюю часть тела, а у убитых их было по три, по четыре и более ран, от пуль и от штыков. Можете судить, какая была свалка!
Занятие Буджака произвело на турок полную панику. Они отступили к Исакче и тотчас дали знать, чтобы мачинский отряд оставил город и двигался по тому же направлению. Таким образом, мы в этом месте от Галаца до Мачина владеем теперь двумя берегами Дуная».
...Пока переправлявшиеся через Дунай войска закреплялись на болгарском берегу, главнокомандующий успел позаботиться о многом. Было установлено на всякий случай несколько артиллерийских батарей на подступах к Систово. Все городские пекарни занялись выпечкой хлеба для армии: у турок здесь были захвачены большие запасы муки и зерна.
Началось составление армейских отрядов для действий в разных направлениях. На город Тырново отправлялся отряд генерала Иосифа Владимировича Гурко. В его состав включили 4-ю стрелковую бригаду генерала Цвецинского, болгарские добровольческие дружины (шесть) генерала Столетова, кавалерийскую бригаду князя Евгения Максимилиановича (Астраханский и Казанский драгунские полки, гвардейский Сводный почётный конвой Его Величества), сводную кавалерийскую бригаду князя Николая Максимилиановича (Киевский гусарский и 30-й Донской казачий полки) и Донскую казачью бригаду полковника Чернозубова (полки 21-й и 26-й).
Отряд начальника 2-й гвардейской кавалерийской дивизии генерал-лейтенанта Иосифа Гурко, который был вытребован на войну из Санкт-Петербурга, получил название Передового. Его численность доходила до десяти тысяч человек. Он состоял из 42 кавалерийских эскадронов и казачьих сотен, 4 батальонов стрелков и 6 дружин болгарских ополченцев, 26 конных и 14 горных орудий. Один из драгунских офицеров вспоминал:
«Всякий, кто попал в Передовой отряд, считает себя счастливцем, да как же этому не радоваться, когда будешь в беспрестанных делах, впереди всех, да вдобавок, как говорят, мы будем открывать путь армии за Балканы».