Феникс
Шрифт:
Это был намек на мои переговоры с Хуметом в стародавние времена и переговоры с Царицей супермуравьев, когда мы спасали наших ребят, пропавших в муравьином городе.
Пока я перевариваю это неожиданное предложение, Андрей усаживается на табурет, положа цилиндр на землю и бросив в него перчатки.
– Видишь ли, - объясняет он спокойно, - Странники - а им, как ни крути, принадлежит здесь решающее слово, - хотят попытаться расколоть вражескую коалицию, этот противоестественный союз
– Почему именно мы с тобой?
– Решено отправить послами существ, которые представляли бы интересы как землян, так и Странников. Мы с тобой для этой цели подходим лучше всего. Не посылать же крегов. Мы - бывшие земляне и обладаем неуязвимостью Странников. Для простых смертных эта миссия слишком опасна, поскольку есть риск домой не вернуться живыми. Усекаешь?
– На чем основана уверенность, что гады пойдут на переговоры?
– важно спрашиваю я, пытаясь говорить на языке дипломатов.
– Никакой уверенности нет, но надо использовать все шансы. А сейчас как раз подходящий момент... Крепость гадов вышла на орбиту вокруг Солнца, близкую к орбите Земли. Союзник Судьи осматривается, не предпринимая пока никаких активных действий. Его войска во взаимодействии с легкими кибервоинами проводят ежедневные маневры, но никакой враждебности не выказывают. По-видимому, гады ждут указаний от Судьи. По правилам, которым он строго придерживается, нам выдвинут ультиматум, заведомо невыполнимый...
Во мне закипает злость. Андрей на удивление спокойно продолжает:
– Потом, когда подтянутся основные ударные силы Судьи - тяжелые кибервоины, еще их называют механоидами, - они приступят к делу. Но не исключено также, что гады просто трусят, или, по крайней мере, их одолевают сомнения. Ведь они все-таки живые существа, в отличие от Судьи. Странники хотят воспользоваться этой ситуацией. Наша задача: постараться сделать так, чтобы гады отказались от намерения вторгаться на Землю, убрались из Солнечной системы и при этом могли сохранить лицо. Последнее наиболее трудное. Они болезненно самолюбивы.
– Не представляю, как это можно сделать, - говорю я и тоже присаживаюсь. (Опять дань привычке, чем необходимость. Человек - это привычки.) - Планета Земля для этих кочевников слишком лакомый кусочек. Теплые океаны, мягкий климат - как раз то, что нужно всякому гаду для привольного житья и размножения. Возможно, они уже устали бродить по космосу и хотят осесть. Вряд ли они откажутся заиметь такую колонию. А Странники свои ясли не отдадут. Им самим нужна Земля, да и куда девать колонию землян? Задачка...
– Так что передать Астарату?
– спрашивает Андрей, вставая.
– А это кто такой?
– Командующий войсками Альянса.
– Передай фельдмаршалу, что я согласен.
– Ну и прекрасно. На подготовку нам отвели мало времени, через сутки вылетаем. Форма
Глава сороковая
ПЕРЕГОВОРЫ
1
Мы оставляем свои Основные тела на орбите Земли, а органопроекции в облике послов отправляем на Черную Луну - так окрестили земляне цитадель гадов. По старому дипломатическому протоколу, принятому у змее-людей, мы сидим в крохотном допотопном аппарате на реактивной тяге, хотя прекрасно могли обойтись и без.
– Зачем ты вырядился мушкетером?
– ворчит брат, сам он одет в дипломатический костюм, каким он его себе представляет: черным вороном с белой грудью. Фалды его дурацкого фрака цепляются за ножны моей шпаги. Кабина слишком тесновата: с нашими даже совместными запасами эктоплазмы не очень-то пошикуешь.
– Мне странно это слышать от тебя, изрядного солдафона, - отвечаю я.
– Надо учитывать психологию военного человека. Я имею в виду их командующего, Предводителя, или, как его называют, Великого Залуспая...
– Он гад, а не человек.
– Тем более. Отъявленный вояка не станет разговаривать с какими-то презренными штафирками. Мы должны предстать перед Предводителем бравыми военными. Сильный уважает только силу. И вообще, как всякий страдающий комплексом неполноценности, он обожает военную форму.
– Что ты имеешь в виду под его неполноценностью?
– Ну, если бы он был полноценным субъектом, то самоутверждался бы не столь извращенным способом, как убийствами разумных существ.
Брат вынужден согласиться с моими доводами и преображается в рыцаря, закованного в латы.
– А вот это перебор, - говорю я.
– Предводитель может подумать, что мы его боимся, раз закрылись броней. Смени прикид на мушкетерский наряд. И торжественно и грозно. Брат преображается а-ля Арамис: утонченный покрой костюма, воздушные кружева, даже, кажется, повеяло старинным французским духом: смесь конского пота с фиалками и еще чего-то неназываемого, но явно романтического. Мы сидим в кабине, от тесноты наши пышные перья на шляпах щекочут нам щеки.