Феникс
Шрифт:
"Вот и поменялись мы ролями, - шепчу я беззвучно.
– Теперь ты лежишь, а я смотрю. Где, в каких космических далях, в каких измерениях обретается твоя бессмертная душа, о Великий вождь наш?! Упокой, Господи, его душу грешную (или безгрешную?). Здесь ли или в другом месте, но пусть его прах покоится с миром. Аминь".
Не отрывая взгляда от саркофага, люди проходят в скорбном молчании по периметру зала и попадают в коридор, ведущий к выходу. Процедура свидания с Великим вождем Зеленого человечества закончена. В толпе постепенно нарастает
– Интересно, а где же корабль?
– спрашиваю я себя.
Очевидно, я произношу это довольно громко, потому что одетый в белую полотняную пару мужчина, идущий рядом, живо интересуется:
– Какой корабль вы имеете в виду?
– Ну как же, - отвечаю я с задором, за который вечно себя ругал раньше, будучи человеком, и даже теперь мой характер мало изменился.
– В 100-м году, когда срок полномочий Командора истек, он покинул людей на том самом корабле, который привез первопоселенцев... А потом этот корабль был обнаружен здесь, на плато, плененный Древним Лесом...
– Голубчик, это вздор! Сказки это все, - уверенным тоном рубит мужчина, и его монокль задиристо проблескивает на солнце.
– Как говорится, в сказке есть место были, - изрекаю я.
– Это не тот случай, - отмахивается собеседник от меня, как от надоедливой мухи.
Ему жарко, но он из принципа не желает приспустить узел галстука. Он вытирает белоснежным платком свою гладко обритую голову. Я с приязнью смотрю на его великолепный длинный череп долихоцефала.
– Достопочтенный Хумет героически скончался на своем посту, не мог он оставить свой народ, это не в его правилах. Читайте документы, молодой человек, они опубликованы...
– Вы говорите о документах из Центрального Архива?..
– усмехаюсь я и добиваю оппонента: - Почему же в таком случае Пантеон возвели не в Столице, а где-то у черта на куличках, посреди Леса?
– Ну, ни такие уж это и кулички, - отвечает знаток, окидывая взглядом ухоженный парк.
– Надо полагать, такова была воля покойного.
– А, по-моему, он вовсе и не желал, чтобы ему возводили "тадж-махалы" народной любви. Потому и хотел укрыться в такой глуши. Но разве от народной любви скроешься?..
– Народу нужны идеалы, - изрекает мужчина, подкручивая усы и приглаживая с проседью бородку.
– А идеалы, знаете ли...
– А идеал по своему смыслу есть крайнее, последнее и величайшее задание, к которому стремится человечество. Согласитесь, что с этой точки зрения идеал эсхатологичен. Еscatos - крайний, последний, величайший... Вот почему у нас так любят покойников и не замечают современников.
– Хм, - человек роняет монокль, он виснет на шнуре, человек протирает его бархатным лоскутком, вставляет в глаз, прижимая нахмуренной бровью, глядит на меня с подозрением.
– А вы умны не по летам. Простите, что сразу недооценил... Вы у кого учитесь? Что-то я не видел вас среди студентов нашего Университета. Видите ли, я приват-доцент...
–
– Простите, в каком, вы говорите, году?
– В 1937-м. Приятно было с вами поговорить, всего хорошего, - я раскланиваюсь и теряюсь в толпе, оставив доцента в полнейшем недоумении.
"Ладно, хватит баламутить честной народ,- говорю я себе - Ври да не завирайся. Еще бы сказал, что беседовал с сэром Ньютоном".
Да, что верно, то верно. Не научился я еще перемещаться во времени. Надо будет спросить об этом у Андрея. Возможно, мне еще и не разрешат. Путешествия во времени - большая ответственность. Вдруг я наговорю тому же Ньютону такого, что он не захочет открывать свой закон всемирного тяготения. Вот тогда мы попляшем. Вся История полетит к чертям. Впрочем, это все ерунда. Случится то, что должно случиться. Потому что уже случилось. Таков закон единовременности и однократности событий пространственно-временного континуума. Просто сэр Ньютон ответит на мои высказывания: "Не пудрите мне парик, молодой человек". Тем все и кончится. Вселенная - очень устойчивая махина. Ее словами не разрушишь и не изменишь. Только делами можно ее изменить. Только делами.
Сворачиваю в боковую аллею. Тут безлюдно, и мне никто не помешает совершить трансформацию временного тела в обратном порядке. Чтобы не привлекать внимание людей огненными шарами, опять рассыпаюсь на мелкие части в виде малозаметного облака, и под порывами ветра поднимаюсь в небо. Поднимаюсь все выше и выше в холодную стратосферу, постепенно сгущаясь в шар. Мое основное тело притягивает этот шар, всасывает в себя. Все. Я дома.
Я - Феникс. Воскрес из тлена ради новой жизни, ничего не имеющей общего с прежней.
Часть шестая
ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ВОЙНА
Глава тридцать восьмая
НАКАНУНЕ ВЕЛИКОЙ БИТВЫ НАРОДОВ
Каждое поколение должно иметь свою войну.
Мао Цзэдун
<