Феникс
Шрифт:
– А кто сказал, что она не прилична? – сопротивлялся сын.
– И что ты только нашел в этой неграмотной девице, в этой деревенщине? Что люди скажут?
– Пусть говорят что хотят. Почему я должен их слушать?
– решительно отвечал сын.
– Мне, конечно, то же не нравится создавшееся положение, - включился в разговор Чарльз, - но что ж поделаешь. Придется смириться.
– Они будут смеяться над нами, - продолжала мать.
– Пусть смеются.
– Это позор!
– Если они действительно любят друг друга, что же в этом позорного, - защищал влюбленных отец. Хелен, послушай, ты не права…
– А ты уверен, что они действительно любят друг друга?! – повышала голос Хелена, - Эта девчонка не любит тебя, - обратилась она уже к сыну, - Ей нужны только наши деньги!
– Неправда! Она любит меня! Мы уже обручились!
– Что?! Молодец! Она только этого и ждала!
– Хватит! Замолчите! – крикнул Чарльз.
В этот момент в зале громко хлопнула дверь. Все выскочили в комнату.
Девушка все слышала и убежала, обливаясь слезами.
Джозеф
– Что же я наделала, дура, - опомнилась Хелена.
– Успокойся, дорогая, все будет хорошо.
Джо догнал Элизабет и вернул обратно.
Хелене пришлось просить прощения, когда она поняла всю серьезность чувств девушки.
– Извини меня, пожалуйста, Бетти. Каждый совершает ошибки. Ты должна меня понять как мать. Джозеф мой единственный сын и я хочу, чтобы у него было все хорошо. Чтобы не произошло такой ошибки, за которую пришлось бы расплачиваться всю жизнь. Понимаешь?
Девушка, молча, качала головой, не поднимая глаз.
– Теперь можешь жить у нас, дочка, ведь так нам вас называть, - сказал и засмеялся старый фермер.
– Спасибо, - поблагодарила Элизабет за теплые слова.
С тех пор, невестка стала жить в доме Сандерсов, в новой обстановке. Через неделю она уже знала всю прислугу и все помещения. Теперь она чувствовала себя гостьей только по отношению к родителям жениха, в остальном же вела себя свободно, непринужденно. В отличие от матери жениха, кухарке, миссис Морган, девушка очень понравилась. Они частенько болтали на кухне, шутили и смеялись.
Элизабет показала себя хорошей хозяйкой: особенно ей нравилось возиться с растениями в саду и удивлять родителей Джозефа, например, приготовить вкусный пирог, спеть молитву или сшить занавески для дома. Хелена не переставала говорить ей по этому поводу комплименты, чтобы загладить свою вину.
Прошла еще неделя. Во время семейного обеда Родители Джозефа признались, что полюбили Элизабет как родную дочь. Здесь же и решили вопрос о свадьбе. Ее запланировали на следующую неделю.
Сразу после обеда, в это, очень подходящее для прогулок время, Джозеф предложил своей будущей жене показать ферму. Девушка с радостью согласилась. Они скакали по длинной прямой как стрела дороге, обсаженной по бокам молодыми деревцами, которые должны были стать в будущем тенистой аллеей, а по левую и правую сторону были только луга и луга, уходящие далеко за горизонт. Прискакав к месту, пара передохнула, и Джозеф стал показывать все сараи и загоны. Из небольшого домика навстречу прибывшим вышел веселый грузный мужчина. Это был главный подчиненный мистера Сандерса, следящий за порядком и отдающий поручения для пастухов, доярок, мясников и прочих рабочих на ферме. Звали его мистером Гаррисоном. На вопрос Джозефа, о том, как идут дела на ферме, он ответил, что все в порядке, а коров, которых просил заколоть мистер Сандерс, уже зарезали и скоро повезут на продажу. Затем юный фермер познакомил его со своей невестой. Тот, в свою очередь, пожелал им счастья.
Глава 8
Дела давно минувших лет
Казалось бы, все стало на свои места, улеглось, намечалась свадьба, все были счастливы, ничего не предвещало печали. Но беда приходит неожиданно, без приглашения.
В одно солнечное утро Джозеф взял свежий номер газеты, и после прочтения одной из статей оно уже перестало для него казаться таким солнечным. Его внимание привлекла статья под заглавием:
ЕЩЕ ОДИН ВОР И УБИЙЦА НА СВОБОДЕ
Улыбка мгновенно исчезла с его лица, как только он увидел знакомое имя. Вот эта статья:
«Сегодня, 5 июля 1805 года тюрьма города Маллингем выпустила на свободу, отбывшего наказание в виде шести лет тюремного заключения за грабеж и непреднамеренное убийство, очередного преступника, 26-летнего Рональда Роученсона».
Джозеф встревожился и бросил газету в камин, затем сделал сердитое и одновременно с тем задумчивое лицо, по выражению которого можно было только догадываться, что творилось в его голове. Он вспомнил события шестилетней давности. Тогда ему было только семнадцать лет. Уже два года он дружил с неким Рональдом, который был старше его на три года. Рональд из бедной и далеко не примерной семьи Роученсонов рос проказником и бунтарем можно сказать прямо на улицах города. Его родители сами вели развязный образ жизни, злоупотребляли спиртным и не следили за детьми. Поначалу, когда мальчишки только сдуружились Рональд не отличался от своих сверстников. Но затем только и было слышно о драках Рональда или отнимании им денег у других детей. Он был заводилой в своей компании, эгоистично считал себя королем молодежи города и считал правильным решать все вопросы с помощью силы. Со временем он окружил себя друзьями, которые прислуживали ему. Именно тогда Джозеф начал сомневаться в авторитете Рональда, понимать, что часто он поступает неправильно, поощряя ребят за воровство, что лучше зарабатывать честным трудом, как учили его родители и библия. На чересчур правильного Джо посматривали косо, потому что он отказывался стащить что-либо из дома, прикрываясь тем, что родители запретят ему ходить на городские улицы. Все ухмылялись этой причине: для многих родители ничего не значили, Джозеф же любил и уважал своих родителей. Банда тем и жила, что занималась воровством, начиная по мелочам тащить все с чужих домов. Даже Джо пришлось участвовать в таких вылазках. Сначала он боялся и сопротивлялся, но когда его стали засмеивать и позорить, он согласился. Не хотелось показаться
Однажды Рональд предложил ему, как он выразился, помочь «провернуть одно дельце». Он был пьян до неадекватности. Самоуверенный, не дожидаясь ответа, он рассказал, что хочет ограбить один богатый дом, хозяева которого уезжают на несколько дней. Джозеф естественно отказался. Рональд продолжал его уговаривать, уверяя, что они станут богаты, что все поделят поровну. Грабитель сдуру выложил все подробности: дом № 11 на пустынной Айленд-стрит, собак нет. Джозеф снова отказался и посоветовал ему обратиться к дружкам из его банды. Тогда Рональд сказал: «Они сказали, что не пойдут со мной, дураки! Вот видишь, никто не хочет быть богатым. Ты-то, надеюсь, не такой дурак, как они? Если все-таки передумаешь – жду тебя на закате по адресу… ну тому самому… иначе все достанется мне одному». Джозеф снова решительно ответил «нет, не передумаю». «Да ты просто боишься» - стал давить на него Рональд. «Ничего я не боюсь» - возразил Джо. Вор раздраженно выпалил «Трус!» и ушел. Джозефа его слова задели за живое. Он еще больше злился на него и уж теперь точно не хотел иметь с ним ничего общего.
Раньше они не грабили особняки, может, поэтому никто не согласился помочь Роученсону, вошедшему в азарт. После разговора сын фермера вернулся домой. Разбойник же мечтал осуществить свой план пока не поздно. Алкоголь только увеличивал его самоуверенность. Сейчас он чувствовал себя всемогущим, готовым на все. Дождавшись вечера, он отправился на Айленд-стрит, выпив еще, для храбрости. Подойдя к железной решетке ворот, он ждал сумерек, смотрел на последние лучи солнца, скользившие по глади озера, расположенного прямо перед двухэтажным домом. Этот старый дом, как потом Джозефу показалось, был не таким богатым, потому что по его внешнему неухоженному виду, заросшему газону можно было предположить, что он принадлежит людям, не имеющим средств на прислугу и ремонт. Впрочем, сумерки наступили, свет в окнах не загорался, а значит, дома никого не было. Грабитель перебрался через забор, обошел пруд справа, дернул за ручку входной двери. Заперто. Пришлось аккуратно, без шума взломать ее монтировкой. Это удалось мастеру подобных дел с необычайной легкостью. Рональд на цыпочках прошмыгнул на второй этаж, вошел в спальню и сразу заметил шкатулку на комоде. Открыв ее, убедился, что она полна драгоценностей, затем закрыл и бросил в мешок. Он еще минут с пятнадцать обыскивал комнаты, пытаясь обнаружить тайники или деньги, но, больше ничего не найдя, взял пару статуэток и столовое серебро. К тому моменту стало совсем темно: ночь была безлунной. Спускаясь с лестницы, радостный от удачного воровства, он даже не заметил, что здесь кто-то есть. То была немощная седая старушка, которая, задремав еще до захода солнца, проснулась только сейчас. Она спала в кресле на кухне на первом этаже. Сейчас же она встала, побрела ко входу и с удивлением обнаружила, что дверь дома взломана, а затем услышала, что по второму этажу кто-то ходит. Она насторожилась и сразу поняла, что это грабители. Она была так стара, что еле ходила, поэтому решила никуда не идти, а затаиться и ждать. Из каких-то своих соображений, наверное, потому, что преступник был один, она приготовилась к нападению. Увидев вора с мешком спускающегося по лестнице, она встала в угрожающую позу с канделябром в руках. В темноте вор не заметил ее и шел прямо к выходу. У самых дверей его наповал сразил звонкий удар подсвечника по голове.
– Ага! Попался, голубчик! – обрадовалась бабка, смотря на окровавленную голову лежащего у ее ног человека. Она хотела уже идти, как вдруг очнувшийся вор схватил ее за ногу, да так, что от неожиданности старуха вскрикнула, а затем, пытаясь вырваться, упала и выкатилась на улицу.
– Помогите! Помогите! – закричала она. Вор догнал ее и снова повалил на землю, закрыв ей рот руками. Она стала отбиваться кулаками, хоть и слабо, но этого хватило, чтобы привести грабителя в бешенство. Женщина ценой невероятных усилий выкорабколась из его железной хватки и начала вставать на ноги, но Рональд в порыве ярости толкнул ее. Раздался крик, а затем всплеск – она упала в пруд. Снова воцарилась гробовая тишина. Рональд Роученсон побежал за своим мешком, схватил его, перемахнул через забор и скрылся в темноте. Крики были услышаны соседями, которые, однако, решились прийти сюда только утром. В озере они обнаружили всплывшее тело утопленницы. Погибшую звали Роза Хантуэзер.