Феноменология духа
Шрифт:
Ленин осваивал гегелевское философское наследие полвека спустя после критического преодоления Марксом идеалистической системы Гегеля… Это пятидесятилетие было периодом господства неокантианства в буржуазной философии, причем под его влияние подпали отдельные представители рабочего движения, считавшие себя сторонниками социализма. Это выразилось в попытке бернштейнианцев «ревизовать» марксистскую философию с позиций кантианства. В своем логическом развитии эта тенденция привела к попыткам ревизии марксистской философии на основе замены ее подновленным юмизмом и берклианством (эмпириокритицизмом).
Вот почему при анализе гегелевского учения В. И. Ленин особое внимание обращал на это значение, которое оно имеет для критики кантианской гносеологии. Он подчеркивал тот — ставший актуальным —
Весьма примечательно, что свое «Введение» к «Феноменологии' духа» Гегель начинает с опровержения известного рассуждения Канта о том, что человеческий разум неспособен постичь предмет таким, каков он есть «в себе», т. е. безотносительно к познавательной способности человека, поскольку всякое познание уже есть определенное отношение познавательной способности человека к предмету.
Гегель считал подобное рассуждение неверным, ибо в основе его лежала предпосылка, что познавательная способность человека и предмет его познания («истина») принадлежат к двум несоизмеримым мирам. В отличие от Канта Гегель исходил из того, что человек и предмет его познания («природа», «вещь в себе»)г принадлежат к одному и тому же миру, хотя и представляют собою различные стадии его развития. То, что в качестве внешней природы противостоит человеку как «вещь в себе», в человеческом познании выступает как «вещь для себя».
Эту мысль Гегеля, неоднократно повторяемую в других его — работах, Ленин воспроизводит в «Философских тетрадях»: «Энциклопедия § 219: …«Покоряемая живым существом неорганическая природа претерпевает это потому, что она в себе есть то же самое, что жизнь есть для себя»» Ленин подчеркивает здесь «крайнюю* правильность и меткость терминов «an sich» и «fur sich»!!!»2.
В свете этого замечания Ленина обращает на себя внимание «антикантовокая» сторона гегелевской «Феноменологии духа»,
" [37] См. В. И. Ленин, Соч., т. 38, стр. 194.
2 Там же.
выраженная в схеме движения «духа» из формы «в — себе — бытия» в форму «для — еебя — бытия». Природа, до тех пор пока она не познана и не преобразована человеком («самосознанием»), представляет собою, по Гегелю, «дух», существующий «в себе». Однако заключительный этап развития раскрывает тайну исходного: жизнь выражает в форме «для-<себя — бытия» то, что наличествовало в природе лишь «в себе». Нет и не может быть «вещи в себе», которая со временем не стала бы «для^себя — бытием», ибо — сам этот процесс развития раскрывает «тайну» «в — себе — бытия». Следовательно, тот, кто стоит на точке зрения развития, не имеет права говорить о «непознаваемости» «вещи в себе».
37
См. В. И. Ленин, Соч., т. 38, стр. 185.
Однако этот процесс раскрытия «тайны» «в — себе — бытия», согласно Гегелю, очень сложен и труден; он осуществляется лишь в ходе всей мировой истории. Подобно тому, как «дух» в неживой природе выразил себя в односторонней форме «в — себе — бытия», точно так же в живой природе и, в особенности, в человеке он воплощает себя — в односторонней форме «для — себя — бытия». И необходим длительный процесс познания человеком этой природы, осуществляемый в ходе всемирной истории, прежде
Этот последний процесс и изображен в «Феноменологии духа». То, что здесь определено как «в — себе — бытие», есть природа (в том числе и человеческая природа), взятая как предмет человеческого познания и практики. То, что здесь охарактеризовано как «для — себя — бытие» («я»), есть познающий индивидуум, взятый под углом зрения его познавательных способностей. Как разъясняет Ленин в «Философских тетрадях», термин «для себя сущий» означает у Гегеля «якобы самостоятельного» человека, самостоятельность которого является мнимой именно потому, что он противостоит природе и противоп» оставляет ее самому себе как нечто внешнее по отношению к нему, отличное от него — «объективное» Ч С этого начинается познание: «…первой ступенью, моментом, началом, подходом познания является его конечность (Endlichkeit) и субъективность, отрицание мира — в–себе — цель познания сначала субъективна…» [38]
38
Там же, стр. 198.
Однако человек не останавливается на этой первой ступени познания; так было бы только в том случае, если бы он оставался пассивным; тогда «вещь в себе» действительно была бы непознаваемой. Гегель же считает человека активным, деятельным существом. Свою «конечную», «субъективную» цель человек («самосознание») стремится осуществить, «воплотить» во внешнем, объективном материале природы. Реализуя свои цели в «объективном» материале природы, он тем самым выясняет их «объективное» содержание: те цели, которые удается воплотить во внешнем предмете (от него независимом), и будут «объективными». Так, воплощая себя в природном материале, «субъективный дух» становится «объективным». Характеризуя этот процесс в том виде, как он изображен в гегелевской логике, Ленин пишет: «Замечательно: к «идее» как совпадению понятия с объектом, к идее, как истине, Гегель подходит через практическую, целесообразную деятельность человека. Вплотную подход к тому, что практикой своей доказывает человек объективную правильность своих идей, понятий, знаний, науки»
Как явствует из «Феноменологии духа», этот процесс был у Гегеля процессом включения общественным человеком («самосознанием») внешней природы в систему своих («духовных») отношений в ходе создания людьми своего собственного «предметного мира», в котором они организуют предметы внешней природы соответственно своим целям и нуждам. С точки зрения идеалиста Гегеля, это означало одновременно «идеализацию» «предметного мира», «возведение» его в «дух». Цель этого процесса состоит в том, чтобы свести любой предмет — природный, общественный или идеологический — к логической категории. «Доказать», что каждый предмет есть «умозаключение» и, следовательно, ступень чисто логического движения к истине, — вот цель «феноменологического» «преодоления» предметного мира.
Это — идеалистическое переворачивание реальных отношений. «Когда Гегель, — пишет Ленин, — старается — иногда даже: тщится и пыжится — подвести целесообразную деятельность человека под категории логики, говоря, что эта деятельность есть «заключение» (Schlufi), что субъект (человек) играет роль такого — то «члена» в логической «фигуре» «заключения» и т. п., — ТО ЭТО НЕ ТОЛЬКО НАТЯЖКА, НЕ ТОЛЬКО ИГРА, ТУТ ЕСТЬ ОЧЕНЬ ГЛУБОКОЕ СОДЕРЖАНИЕ, ЧИСТО МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЕ. Надо перевернуть: практическая деятельность человека миллиарды раз должна была приводить сознание человека к повторению разных логических фигур, дабы эти фигуры могли получить значение аксиом. Это Nota bene» [39] .
39
Там же, стр. 181–182.