Феноменология духа
Шрифт:
Понимание того положительного, что содержится в «Феноменологии духа», делает марксову критику гегелевского идеализма особенно острой и глубокой.
Коренной порок Гегеля, уловившего «сущность труда», состоит, согласно Марксу, в том, что он «знает и признает только один вид труда, именно абстрактно — духовный труд» [27] . И поэтому, несмотря на то, что в методологическом отношении Гегель стоял неизмеримо выше современных ему экономистов, он не смог преодолеть ограниченность их точки зрения и вслед за ними усматривал «только положительную сторону труда, но не отрицательную» [28] . Отрицательная же сторона труда заключается в том, что на определенных этапах исторического развития труд выступает не как «самоподтверждение человеческой сущности», а, наоборот, как ее «самоотрицание». В особенности это имеет место при капиталистических отношениях собственности [29] .
27
Там
28
6 Там же.
29
К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 561.
Гегель упустил из виду это обстоятельство, между прочим, по той причине, что в его системе не различалось «отчуждение» и «опредмечивание». Всякое «опредмечивание» «духа» было для него «отчуждением», ибо у него не было критерия для различения этих понятий: и то, и другое одинаково противостояло «духу» в качестве чего — то отличного от него, «чуждого» ему. Маркс же строго различал «опредмечивание», т. е. создание человеком предмета, который не противостоит ему в качестве «чуждой» силы, от «отчуждения», т. е. превращения предмета, созданного общественным человеком, — будь то материальный или идеальный предмет, — в нечто «враждебное» своему создателю, в нечто подавляющее его. Продукты человеческой деятельности превращаются в «отчуждения» при определенных отношениях — отношениях, базирующихся на частной собственности на орудия и средства производства.
В противоположность Гегелю, объяснявшему '«отчуждение» ссылкой на стремление мистического «абсолютного духа» к самопознанию, в отличие от «левых» гегельянцев и Фейербаха, считавших причиной существования отчужденных форм человеческой жизни либо невежество «массы», либо непросвещенность «Человека», Маркс ставит задачу — найти материальные причины «отчуждения». В качестве реальной силы, порабощающей трудящегося человека, «отчуждение» выступает как власть (экономическая и политическая) другого человека; согласно Марксу, чуждой силой, властвующей над человеком, не могут быть ни бог и ни природа, ею может быть только сам человек [30] . Этот ход рассуждений самым непосредственным образом подводил Маркса к необходимости конкретного анализа тех отношений между людьми, которые неизбежно приводят к возникновению «отчуждения».
30
См. там же, стр. 568–569.
Материалистический подход дает Марксу возможность найти в «Феноменологии духа» зародыши тех идей, которые не вполне осознавал сам ее автор. «…Поскольку она, — говорит Маркс о «Феноменологии духа», — фиксирует отчуждение человека, — хотя человек выступает в ней только в виде духа, — постольку в ней заложены в скрытом виде все элементы критики, подготовленные и разработанные часто уже в форме, высоко поднимающейся над гегелевской точкой зрения. Отделы о «несчастном сознании», о «честном сознании», о борьбе «благородного и низменного сознания» и т. д. и т. д. содержат в себе — хотя еще в отчужденной форме — критические элементы целых областей, таких, как, например, религия, государство, гражданская жизнь и т. д.» [31] .
31
Там же, стр. 626–627.
Маркс указывает, что идеалист Гегель понимает всякое «отчуждение» исключительно как «отчуждение самосознания» [32] и тем самым переворачивает реальные отношения с ног на голову. Вот почему «Феноменология духа» — это «скрытая, еще неясная для самой себя и имеющая мистический вид критика» [33] .
Пороки гегелевской идеалистической. концепции «отчуждения» обнаруживаются особенно остро тогда, когда встает практическая проблема «снятия отчуждения». Гегель, столь резко критиковавший различные формы «отчуждения», на самом деле и не собирается ликвидировать их: он удовлетворяется одним лишь теоретическим осознанием их в качестве «отчуждений» и на этом успокаивается. Он полагал, что стоит только теоретически осознать тот или иной факт действительности, как он будет «преодолен», «снят». Вот почему в «Феноменологии духа», «несмотря на ее решительно отрицательный и критический вид», «уже заключен в скрытом виде, в качестве зародыша, потенции, тайны, некритический позитивизм и столь же некритический идеализм
32
К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 629.
33
Там же, стр. 626.
34
Там же.
Таким образом, критические тенденции «Феноменологии духа» разбиваются о ее собственный «некритический позитивизм». «Феноменологический» процесс оказывается преодолением «отчуждения» в рамках самого «отчуждения», преодолением одного «отчуждения» за счет установления другого, более универсального. Все формы «отчуждения» человеческой сущности Гегель растворяет в спекулятивной философии, которая уже не кажется немецкому мыслителю «отчуждением», а, напротив, представляется ему единственно истинным бытием человека.
Объясняя реальные причины гегелевской идеалистической спекуляции, Маркс указывает, что она, так же как и вся немецкая идеалистическая философия, является закономерным результатом того процесса «духовного отчуждения», который сам в свою очередь есть результат реального «отчуждения труда». Это понимание исключает фейербаховскую оценку гегелевской философии как бессодержательной конструкции, которая должна быть отброшена, и только. Маркс, напротив, учитывая, ту «разорванную действительность», которая отразилась в гегелевской конструкции, стремился рассмотреть «:положительные моменты гегелевской диалектики» [35] . В «Феноменологии духа» спекулятивная философия как бы «исповедуется» относительно своего происхождения, хотя, разумеется, и не понимает этого. В этой «исповеди» идеализма, которая вследствие универсальной формы, приданной ей Гегелем оказывается одновременно «исповедью» всего «отчужденного мира», Маркс видит одно из достоинств «Феноменологии духа». В ней Гегель довел до логического конца основную тенденцию своей эпохи, тенденцию к универсальному развертыванию «сущностных сил человека» в форме их «отчуждения» от этого последнего. Вместе с тем теоретическое построение Гегеля было в известном смысле итоговой формулировкой тех проблем, над которыми билась философская мысль на протяжении своего многовекового развития г.
35
Там же, стр. 636.
В свою очередь материалистическое понимание «отчуждения» как «отчуждения труда» приводит Маркса к выводу о том, что проблема «отчуждения» и весь связанный с нею комплекс проблем — это уже не столько теоретический, сколько практический вопрос. Маркс писал, что решение проблемы, противоположности «субъективизма» и «объективизма», «спиритуализма» и «материализма» «отнюдь не является задачей только познания». Напротив, эта задача «представляет собой действительную жизненную задачу, которую философия не могла разрешить именно потому, что она видела в ней только теоретическую задачу» [36] .
36
К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 594.
Коль скоро идеализм рассматривается как «отчужденное» проявление действительного «отчуждения», имеющего место в самой реальной жизни, становится совершенно ясно, что главное и решающее — не в теоретическом опровержении идеализма, а в практически — революционном изменении условий, с необходимостью порождающих идеализм.
Именно из такого хода рассуждений вытекает знаменитый 11–й тезис Маркса о Фейербахе: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» А
Итак, та проблема, которая в немецком идеализме выступала как проблема «активности сознания», понятой либо как активность «я», либо как активность «абсолютного духа», была сформулирована Марксом как проблема революционной активности народных масс, преобразующих мир и — в процессе его революционного преобразования — революционизирующих свое собственное сознание.
* * *
Подвергая марксистскому анализу «Феноменологию духа», нельзя не остановиться на том значении, которое имеют для изучения этого произведения Гегеля ленинские «Философские тетради». Хотя В. И. Ленин специально и не рассматривал «Феноменологию духа», многие ленинские замечания, высказанные по поводу других работ немецкого диалектика (по поводу «Науки логики», «Истории философии», «Философии истории») имеют непосредственное отношение и к ней.