Феодора. Циркачка на троне
Шрифт:
Оказавшись перед лицом катастрофы, которой он меньше всего ожидал, правитель снова написал Белизарию. Почти с негодованием он узнал, что гунны уже приблизились к Длинной каменной стене, не представлявшей препятствия для десяти тысяч вооружённых солдат. Кочевники начали захватывать города близ столицы. Под покровом ночи некоторые гунны подошли к водной глади Босфора и перебрались на другой берег на плотах. Императорские войска сгрудились за укреплёнными стенами городов, а сельские жители спасались бегством.
С крыши дворца в Гироне Феодора и Анфимий видели зарево пожаров: горели виллы, беженцы стекались в сады. И высланный патриарх, и актриса-императрица
— Персы — религиозные фанатики, — пробормотал правитель. — Если они обнаружат свободный путь, то вообразят, что бог солнца на их стороне, и кинутся вперёд. Если им будет противостоять сила, они засомневаются и повернут. Белизарий знает, как заставить их сомневаться.
— Тогда почему, — зловеще спросила императрица, — ты отправил его на запад?
Феодора смотрела в одутловатое усталое лицо императора, а он, споткнувшись о трибуну, уронил вазу. Павел, начальник силентиариев, беззвучно вошёл в зал. Юстиниан неуклюже нагнулся, чтобы собрать осколки, а Павел встал на колени помочь ему. Было забавно смотреть, как император и его офицер собирают осколки бесполезной теперь посуды.
Вмиг Феодору осенила невероятная мысль. От искусного Белизария зависела судьба целой империи. А неловкий усталый человек, возившийся с вазой, был единственной силой в империи. Из тысяч жителей Священного дворца в это смутное время только он совершенно не думал о себе.
— Юстиниан, — тихо произнесла Феодора, — ты победишь.
Злая судьба, казалось, начала отступать. Осенью гунны повернули вспять, но их лошади всё ещё питались поспевшим урожаем. Персы, собрав большую колонну, ждали в пустыне спада жары. Белизарий всё приближался к осаждённой Равенне. А зажатый в угол Витигис говорил устами готских ораторов, ставивших Юстиниану условия. Чтобы заключить мир, они собирались сдать часть Италии к югу от реки По и половину своих сокровищ. Все германцы со времён легендарных Нибелунгов хранили золото, драгоценности и серебро, вместо того чтобы тратить их, как все цивилизованные народы.
Тогда же от полководца прибыл гонец с советом не заключать мира с готами, потому что те были на грани поражения.
В кабинете Юстиниан не мог понять предупреждения своего командующего. По иронии судьбы готы и их король скрывались в неприступном уголке Италии, где искали убежища последние императоры запада. Равенна, застроенная великим Теодорихом, чьи победы были запечатлёны в мозаиках на церковных стенах, ограждалась от моря мелями, песчаными рифами и болотами. Её стены вырастали из сырых топей, кишащих лягушками, кольцом окружавших город, подобно тому как комары населяли влажные места. Говорили, что даже тела на кладбище смывались водой, а живые становились мёртвыми. Ни одна армия не могла захватить болота, а к городу вела всего одна дорога. Благодаря своему расположению Равенна никогда не подвергалась захвату, а поскольку теперь в ней засели упрямые готы, Юстиниан не понимал, как туда войдёт римская армия.
Условия, предложенные готами, были ему
Стратеги согласились.
Не откладывая, Юстиниан подписал, запечатал письменный мирный договор и посоветовал готским послам отвезти его Витигису, не показывая Белизарию. Но он ошибся. Если бы император сам отправился в Италию, последствия могли бы быть другими. Готы, естественно, приняли условия и сообщили Белизарию о мирном договоре, который ему надо было подписать. Тот отказался закончить войну. Это вызвало у готов неясные подозрения. Они до этого уже сталкивались с уловками Константинополя, боялись Белизария и перестали доверять заверенному печатью куску пергамента. Не успели об этом доложить в Священный дворец, как с невероятными вестями на быстрой галере прибыл посланник из Равенны. Готская армия предложила принести присягу Белизарию — императору запада!
Стратеги пришли в ужас от совершенной ошибки. Вот объяснение загадки! Как ловко командир ввёл их в заблуждение, заставив отозвать преданного Нарсеса, избавившись от непреклонных гуннов! Он держал в кулаке всю остальную армию. Как же быстро Африка и Сицилия провозгласили его императором! Как восторженно римляне в Италии подчинились приказам своего освободителя, при поддержке военных сил готов. Конечно, готы лучше разделят земли и сокровища с Белизарием, чем отдадут их Восточной империи. Естественно, Витигис согласился стать его вассалом на севере: это легче, чем оставаться вождём побеждённых и разочарованных людей.
Хрупкий маленький Нарсес вяло улыбнулся. Он их предупреждал. Триумф ипподрома вскружил Белизарию голову. И теперь ничего нельзя поделать. Феодоре это показалось верхом совершенства. Она от всего сердца посмеялась лёгкости сделанного. Тут были видны происки двух женщин. Матасунта, невеста, взятая силой, ненавидела Витигиса. Разве не она сожгла склады с зерном Равенны, чтобы оставить солдат Витигиса без еды? На Белизария также могла повлиять его собственная жена. Только Юстиниан продолжал упорно изумляться, бормоча, что тот не может предать его.
Следующий гонец прибыл из самой Равенны ранней весной 540 года. Молодой офицер, взволнованный и похолодевший от страха перед великолепием дворца, увидел Юстиниана на троне и возложил к его ногам странную древнюю корону. Он представился капитаном одного из отрядов Белизария. Корона принадлежала Валенту и восемь поколений назад была снята с головы мёртвого императора у города Адриана.
Офицер заявил, что война окончена, Витигис захвачен в плен, готы разбиты, а Равенна взята без единой потери с римской и готской стороны. Белизарий теперь захватил всю Италию, от Сицилии до Альп, именем Августа, победоносного императора Юстиниана.
Последний слушал, тяжело опустившись на трон.
— Белизарий обманул готов, — объяснил юный офицер. Он был уверен, что единственный способ победить готскую нацию — биться с ними до последнего, а не заключать соглашения, которые оставят их в полном вооружении. Когда Белизарию предложили императорскую корону, он сделал вид, что согласен, и обсуждал это предложение со своей женой, пришедшей в восторг, — специально, чтобы их подслушали. Готам он ответил, что будет с радостью править ими, и под его властью ни один человек не будет казнён или лишён дома и собственности. Но Белизарий считал, что публичное признание его власти должно состояться в самой Равенне, перед старым римским собором. Готы согласились.