Ферма механических тел
Шрифт:
Инквизитор настоящий профессионал. Счет к трем девицам, задержавшим меня, возрос по экспоненте. Из-за них я не успела понаблюдать за работой шпиона!
Фыркнув, я сосредоточила все свое внимание на душе магистра и контроле собственных телодвижений. А то будет подозрительно, если я вдруг начну спотыкаться на ровном месте. Эндоплазма Пикинджилла действительно горела и обжигала. Этот человек живет наукой и готов удавиться за собственные принципы. А еще способен идти по головам ради достижения своих целей.
Я поймала его болезненно-горячечный, маниакально-самодовольный
Мою душу медленно, но верно разъедали чувства магистра. Он был непередаваемо горд за присоединение к правительственной работе над автоматоном. И отравлялся ядовитым желанием похвастаться этим мне, неосуществимым из-за строжайшей секретности проекта. Усилием воли стараясь поддерживать установившийся контакт, я вернулась в реальность, гадая, как же мне заставить его подумать о сейфе. Во рту появился характерный гадкий привкус, намекающий на скорую тошноту. У меня заканчивается время. Значит, идем ва-банк!
— Мне иногда кажется, что автоматоны слишком небезопасны в эксплуатации, — принялась я сочинять на ходу. — Вы говорите, ими можно будет снабдить каждый дом вместо слуг. Но представьте, что такой слуга сломается и начнет крушить все вокруг. Что же в таком случае, в комплекте с каждым автоматоном покупать персональное убежище? Эдакий мини-сейф?
Есть! Потайной механизм в стене, код… да чтоб тебя отцентрифужило! Мысли Пикинджилла вдруг переключились на какие-то чертежи.
— Что вы, миледи Ландрю, автоматоны будут совершенно безопасны…
Он говорил что-то еще, но я уже не слушала. Я, не веря собственной удаче, мысленно листала чертежи в его воспоминаниях. На которых был изображен автоматон с формулами вселения в него эктоплазмы. Чертежи из сейфа!
Я ничего не смыслю в эзотерических формулах. Но это и не требуется, если их всего-то пара страниц, а у меня гномья память. Только вот тут что-то непонятное. Клинопись какая-то… эльфийские руны? От магистра вдруг остро полоснуло сожалением. Ему не удалось поработать с эльфийскими шаманами. Знания плененных дикарей были бы неоценимым подспорьем при создании автоматона. Но пленных выкрал неуловимый Буревестник, будь он проклят!
Я успела только поставить себе зарубку на память впредь доверять чутью капитана воздушных пиратов и не поносить его за кажущиеся бессмысленными действия, прежде чем потеряла сознание. А очнулась уже на руках у Ли Мэя.
— Говорю же тебе, Пикинджилл, ты брюзга! Довел своими аргументами мою спутницу до обморока! — иронично улыбнулся инквизитор, ненавязчиво подталкивая меня к выходу.
Стоило нам только оказаться в мраморном холле, как Ли Мэй переплел наши пальцы и увлек к ближайшему балкону. Выглядели мы при этом, наверно, типичной парочкой, желающей уединиться. Свежий ночной воздух
— Анри, ты в порядке? — он мягко, но настойчиво взял мое лицо в ладони, снял с него полумаску и пристально вгляделся в зрачки. — Что произошло? Неужели у него была блокировка памяти?
— А что, и такая бывает? — заплетающимся языком изумилась я.
— Новое слово в парапсихологии. Воспоминания становятся недоступны как для посторонних, так и для самого человека. Применяется это обычно либо в лечебных целях, либо для сохранения сведений, передаваемых связными. Но я не думал, что такое станут делать с ученым, ведь ему нужна его память.
— С ним ничего и не делали, просто я не рассчитала свои силы, — мотнула я головой, о чем тут же пожалела, так сильно она закружилась.
Ли Мэй снова аккуратно придержал меня и взглянул на сей раз с упреком.
— Между прочим, во избежание подобного сценария мы договаривались о трех танцах. Почему ты задержалась на целых пять? Ты хоть осознаешь, чем тебе грозит такая перегрузка астральных сенсоров? К тому же теперь след твоей ауры отпечатался на нем намертво. Я знаю, что его нет в базе отпечатков, но это все равно неоправданный риск. Бобби…
— Бобби заподозрят что-то неладное, только если обнаружат следы взлома лаборатории, не так ли? — я улыбнулась пьяно, как кошка, нанюхавшаяся валерьянки. На душе потеплело оттого, что в первую очередь Хелстрема взволновало мое состояние, а уж потом угроза тайной полиции.
— Именно так, — Ли Мэй несинхронно моргнул, пытаясь догадаться, куда я клоню. — Ты нашла способ взломать ее, не оставляя следов?
— Не недооценивай меня, святоша! — с шутливой угрозой протянула я, покачнувшись на нетвердых ногах. Инквизитор едва успел меня подхватить, непроизвольно прижимая теснее. — Я ее уже взломала. В черепушке этого «скелета». Все чертежи у меня в голове, Ли Мэй!
Мне удалось выбить этот танк из колеи! Раскосые чернильно-черные глаза округлились, черты лица вытянулись, становясь ящериными. А в следующее мгновение инквизитор вдруг дернул кадыком, сдернул свою маску и, запустив руку мне в волосы, надавил на затылок, притягивая к своим губам.
Мой первый настоящий поцелуй, отличный от болезненных укусов Теша, получился до обидного целомудренным. Практически товарищеским. И очень коротким. Ли Мэй, словно спохватившись, отстранился, а на лице его мелькнула тень досады, как тогда, в игровом зале. Должно быть, вспомнил о моих способностях.
Но я все равно почувствовала себя цеппелином. Еще чуть-чуть и взлечу. Дерьмово. Очень знакомые ощущения, сходные с эффектом от эльфийских волшебных травок. Пробовала я эту дрянь один раз в жизни и с тех пор раз и навсегда зареклась тянуть в рот что попало. Дурь, предназначенная помогать их шаманам входить в транс и выходить в астрал, едва не вышибла из меня всю душу. Даря при этом весьма характерное ощущение эйфории. Аккурат как сейчас. Верный признак перегрузки астральных сенсоров. Скоро мне будет очень плохо. Ну да плевать.