Ферма механических тел
Шрифт:
«Фриде»?! Я закашлялась и едва не грохнулась со стола, удержавшись в последний момент. Как можно более беспечно отмахнулась от изумленного взгляда мастера и отставила тарелку от греха подальше. Руки тряслись так, что суп грозил расплескаться даже через высокие края.
Ну что за невезение. Не успела я насладиться затишьем, наступившим в моей жизни, как судьба решила подкинуть мне новое потрясение.
Но как такое вообще возможно? Ведь мои родители погибли в результате несчастного случае в цехе по сборке паромобилей. Я придумала ересь о том, что их извела
— Вы так яро помогаете оппозиции, — прочистив горло, просипела я. — Значит, уверены, что ваша дочь погибла по вине Анталамории?
— Вины Наугрима здесь не меньше, — мстительно прищурил глаза мастер, опираясь кулаками о столешницу. Потом выдохнул с бессильной яростью и глухо признался. — Как и моей. Клан Дедерик заклеймил Фриду бастардом и изгнал. А я продолжал поддерживать с ней связь, и… тайная полиция ошибочно посчитала, что она сливает мне имперские разработки.
У меня упало сердце.
— Бобби попытались переманить ее на свою сторону и заставить сливать им республиканские разработки, которых у изгнанницы не было и быть не могло. А когда она отказалась, ее решили просто убрать. Без суда и следствия, ведь за ней не стоял клан, который мог бы втянуть империю в конфликт с Наугримом.
Честно признаться, тут мне резко расхотелось иметь с собственным кумиром хоть что-то общее. Мало того, что он не рискнул пойти против клана и признать дочь законнорожденной, так он еще и подставил ее, пусть непреднамеренно.
Но, к сожалению, это не отменят того факта, что я тоже всю жизнь думаю только о своей шкуре, целую задницы, когда это требуется, и покоряюсь прогнившей системе. Так что не имею права судить мастера за подчинение законам его страны. Ведь умение подстраиваться у нас явно семейное. Как и любовь к механизмам и беспорядку.
Я мельком глянула на изобретателя, украдкой вытирающего слезы кончиком бороды. Он действительно виноват не меньше, чем весь его клан и Бюро общественной безопасности Анталамории. Только вот он сам в этом сознался. Значит, до сих пор не простил себя. И вряд ли когда-нибудь сможет. Не достаточное ли это наказание?
Возможно, возвращение внучки позволит мастеру… деду снять с себя хоть часть груза вины. Но я заставила себя прикусить свой длинный язык и не лететь поперед паровоза. У меня ведь нет доказательств. Не осталось ни фотографии с родителями, ни документов.
Ну, огорошу я мастера Дедерика голословным заявлением «здравствуйте, я ваша внучка, потому что я медиум-эмпат, а мою маму звали Фрида и она была полугномкой». И какова вероятность, что после такого мастер вышвырнет меня отсюда, посчитав аферисткой, решившей получить долю в наследстве гениального изобретателя? Да сто процентов! Даже несмотря на то, что мама была бастардом, а, значит, мне клановых богатств иметь тоже не положено.
Поэтому я лишь просипела «мне жаль», спрыгнула со стола и вернулась к работе, оставив недоеденный обед. В голове вертелась мысль, что я
Если бы вспоминать родителей было не так больно, я бы уже давно сопоставила этот факт с историей Ли Мэя. А ведь тогда получается, что в детстве от тайной полиции меня спас именно он. Немыслимо!
Мне необходимо с ним поговорить. Только он сможет подтвердить мое происхождение. Где его носит, когда он так нужен?!
— Ему поручили расследование дела студента, заподозренного в некромантии, — снисходительно сообщила Евангелин, когда я подкараулила ее у трапезной.
Как невовремя! Закон Мерфи в действии.
У меня неожиданно образовалась уйма свободного времени, а мозги, как назло, требовалось срочно чем-то отвлечь, чтобы они не взорвались от свалившихся новостей. Недолго думая, впрочем, как обычно, я решила самостоятельно заняться проектированием автоматона. В конце концов, я же внучка гениального изобретателя. Да и всяко пользы больше, чем от пустых рефлексий в ожидании Ли Мэя для прояснения моей родословной.
К тому же мне вдруг стукнула в голову интересная мысль. Подал мне ее, шутка ли, Башня Бенни. Точнее, очередной ночной кошмар с моей одержимостью им. Не было бы счастья, да несчастье помогло.
Вселение духа в предмет казалось мне возможным только в случае некромантского поднятия зомби. Но ведь одержимость — это то же самое. Ведь что живое человеческое тело, что мертвое, можно отнести к абстрактному понятию «предмет». Тогда возникает вопрос, может ли быть, что важна именно антропоморфная форма «предмета»? Ведь призраки сохраняют моторную память, а, значит, умеют управлять только человеческим телом, а не грудой шестерней и патрубков.
Но как подтвердить догадку? Робота, имитирующего человеческое тело, для проверки я на скорую руку, понятное дело, не соберу. Хотя чертеж сделаю, раз уж заняться больше нечем. Но, может, история знает еще случаи вселения духов в предметы, кроме одержимости и зомби? Ведь, как говорится, один раз — это случайность, два — совпадение, а три — уже закономерность.
Воодушевившись, я принялась штудировать библиотеку. И через пару дней действительно наткнулась на нечто подобное. Правда, не в учебнике по истории эзотерики, а в сборнике сказок, который взяла для чтения перед сном. Но то, что стало основой сказки об ожившем деревянном мальчике, точно должно найтись в учебнике.
— Мастер Дедерик просил тебе передать, — оторвал меня от научных изысканий тусклый голос.
Я ошалело захлопала ресницами на папку, которую мне протягивал Винсент. Оглядела перекосившуюся на нем студенческую форму, уставилась в бегающие круглые глаза за толстыми диоптриями очков и вцепилась в паучьи пальцы.