Ферма звезд на краю земли
Шрифт:
— Это так… Так… Кажется, я сейчас заплачу, — проговорила, чувствуя на себе взгляд Тео.
— Люди в большинстве своем глупые. Что внушили, тому и верят, — отозвался этот сухарь. Едва сдержалась, чтобы не влепить подзатыльник.
— Они не глупые, они добрые, — возразила с уверенностью. К счастью, он догадался промолчать.
Праздник шел до позднего вечера. Когда стемнело, зажглись фонарики, развешенные на ветвях сосен. Подавали вино, были танцы. Я не участвовала, почти не выходила из-за стола. Было и без того чудесно. Свадьба, о которой и мечтать не смела, и мы с Тео теперь всегда будем вместе, а впереди — только хорошее.
Мы улизнули пораньше, гости еще и не думали расходиться — так здесь принято. Криштоф вызвался подвезти. Подозреваю, тоже решил сбежать под благовидным предлогом. Он не любил шумных сборищ и бесцельного времяпрепровождения. Не удивлюсь, если и за праздничным столом украдкой думал о шестеренках.
— Наконец я вхожу в твой дом как хозяйка, — сказала я, когда Тео открыл передо мной дверь.
Было бы еще лучше, если бы через порог перенес, но он не догадался. А совсем прекрасно, если бы не поправил, что и сам здесь в общем-то не хозяин. У охотника Тео ничего своего быть не могло, а у Тадеуша Гаспара, коим он теперь значился по паспорту — еще ничего не появилось.
— Хватит придираться к словам, — пробормотала недовольно. — Сейчас это вот вообще совсем неуместно… Ой, ты собрался разжечь камин?
Вместо ответа он, наверное, совершил за моей спиной какое-то заклинание: дрова загорелись сами собой. Мгновение — и взметнулись языки пламени, загудели, бросая дрожащий рыжий отсвет. Ковра Тео не раздобыл, постелил пушистую белую шкуру, такую же, как у Йенса в кабинете висела, но гораздо больше.
Промелькнула мысль, что он специально для меня добыл самого крупного зверя. Ерунда, конечно, может и не он и уж точно не для меня, но все равно приятно. И как только он узнал, что именно такой я представляла когда-то его гостиную? И низкий резной столик с напитками и фруктами, чтобы можно было сидя на полу угощаться. И разбросанные вокруг вышитые подушечки. Цветы в вазах, меньше, чем в прошлый раз, но столько было бы чересчур…
— Это снова иллюзия?
— Нет. Сегодня все по-настоящему. Нравится?
— Да. Не знаю, как тебе, но на мой вкус так гораздо лучше.
Мы сели у камина, и я с наслаждением запустила пальцы в мягкий плотный мех.
— Можно забрать ее с собой? На память о Вармстеде.
— Меня забрать тебе не достаточно? Попробуй голубику, ее прислала Делия специально для тебя.
— Она знала, что мы сегодня… — я вспомнила, что это могла быть на самом деле и не Делия, и замолчала. — Я бы и Йенса с собой забрала, и Райли. Летти… — заметила, как он поморщился, и быстро договорила: — уезжать все равно не захочет. Она любит свой город.
— Йенс тоже по одному ему понятной причине любит эту глушь. Но если сумеет уломать свою даму сердца выйти за него — она заставит принять наше приглашение и навестить столицу… О, разве у этого платья застежка не сзади? Подожди, не подсказывай. Чтобы я — да не нашел…
— Спать в нем будет неудобно, так что найди уж, будь любезен… Эй, ты-то откуда знаешь? Вы с ним обсуждаете свои интимные дела что ли?
— Они сегодня пришли как влюбленная пара, неужели не заметила? Милая, да ты совершенно не разбираешься в порядках нашего мира и не хочешь учиться… Хмм… Кто только такое выдумал? Это не платье, а головоломка!
— Свадебное, по обычаям вашего
— Отчего же? Я ведь в первый раз женюсь. И надеюсь, что в последний. Ага! Тонкая работа…
Он наконец разыскал скрытую застежку. Справедливости ради, догадаться и вправду было непросто: она скрывалась под манжетой левого рукава. Бисерная петелька, прикрепленная к прочной шелковой нити. Потяни — и мнимый шов на спине разойдется, а платье само упадет с плеч. Пикантная деталь, но…
— Корсет?! Серьезно? Я думал, показалось… И да, я вижу, под ним еще кое-что есть. Стася, ответь честно: это точно наши традиции или все же твоя идея? У вас так принято? Здесь невесте подобает быть скромной и нежной, но, возможно, в вашем мире язвительность и злорадство в цене.
Тео лукавил. От корсета он меня с легкостью избавил, едва закончив этот монолог. Множество тугих узелков распутал магией, проведя по ним ладонью. Даже немного обидно стало, ведь в эту головоломку меня чуть ли не целый час одевали!
— Ваши, ваши. Проверка жениха на терпение и упорство.
Он поднял меня на колени, выпутывая из платья и нижних юбок заодно. Оставляя в невесомой сорочке дивной красоты, словно сотканной из грез. И в белье под ней, конечно. И еще в поясе для чулок…
— Поздновато проверять, дикарка. Выбор ты уже сделала.
— Значит, будем работать с тем, что есть.
— Тогда приступай, не медли. Работы очень, очень, очень-очень много.
— Ах ты пошляк… Эй, осторожно. Они из шелкового кружева. Я их собиралась носить еще… Ну… ладно.
67
Для нас с Тео наступили каникулы. Самые настоящие, как в детстве — когда можно на время забыть об обязательствах и наслаждаться отдыхом. Если не считать поездки к Криштофу в мастерскую и чтения книг по физике и механике, я вдруг оказалась предоставлена сама себе. Но артефактор меня не особо загружал, скорее, это было в радость, а книги… Поначалу успешно заменяли снотворное, но понемногу я втянулась и начала что-то даже понимать.
Я и не помнила, когда такое случалось в последний раз. Еще в старших классах в каникулы подрабатывала где придется и каждую свободную минуту посвящала зубрежке — я кровь из носа должна была поступить на бюджет, а репетиторов мы себе позволить не могли. Потом — работа без отпусков. Только выбралась в кои-то веки, и то не доехала, сюда провалилась.
И вдруг — внезапное понимание, что никуда спешить не надо, можно в общем-то ничего не делать, то есть, дел-то впереди воз и маленькая тележка, но это еще так нескоро и точно не сейчас и даже не завтра. А пока хоть весь день на диване валяйся и ногами болтай. Никто не упрекнет, мир не рухнет.
Тем более, рядом был Тео. Можно было ни на минуту не расставаться. Не бояться, что нас вместе увидят, и пусть многие поджимали губы, с осуждением глядя нам вслед, а в приличных домах нас так и не принимали. Даже если и в неприличных принимать не станут — невелика потеря. Все равно мне никто, кроме него, был не нужен.
Мы получили полтора медовых месяца, тихие дни любви, свободы и счастья. Моя жизнь словно наполнилась светом, нежным, радостным, ничем не омраченным. Чуткий к чужим эмоциям Тео не позволял мне унывать или злиться. Я перестала считать недели и дни до весны, а она вдруг наступила.