Феромон

Чер Алекс

– Вы признаёте себя виновным, мистер Хант?
– после зачитанных обвинений спрашивает она.

– Нет, Ваша честь.

– Принято. Тогда начнём, - поворачивает она голову к истцу. И с подсказки адвоката Лили Гринн занимает место для дачи показаний.

В чём был смысл долго и нудно пересказывать то, что все участники процесса и так видели на записи, видимо, знал только её бестолковый адвокат. Лили же как примерная ученица пресным голосом, боясь даже глядеть в мою сторону, боясь приправить это хоть капелькой эмоций, бубнит, стараясь ничего не упустить.

– Я порядочная замужняя женщина, Ваша честь, и хороший специалист, свято соблюдающий этические нормы своей профессии, и

ничем другим, кроме как воздействия на меня каким-то неизвестным веществом, не могу объяснить своё поведение. За которое мне очень стыдно, но я прошу суд защитить мою честь и призвать мистера Ханта к ответственности, - слегка повернувшись в сторону судьи Эспозито, заканчивает она речь и бросает на меня первый быстрый взгляд. Врушка!

– Защитить честь или всё же успокоить совесть?
– хмыкает судья, словно себе под нос, а потом обращается к Питеру.
– Потому что, мистер Джеймс, на предоставленной суду видеозаписи я увидела совсем другое. Ваша клиентка с самого начала ведёт себя чуть более кокетливо, чем следует врачу с пациентом, что в принципе недопустимо. Но это бог с ним, меня смущает, что первые сорок минут разговора, большую часть которых мистер Хант потратил на телефонные звонки, а миссис Гринн терпеливо разрешала их совершать, хоть и вынуждена была каждый раз начинать заново, но ведь не набрасывалась на него. И не испытывала дискомфорта. А вот после того, как он бросил вызов, повела себя крайне непрофессионально: этот вызов приняла. Где, как, в какой момент мистер Хант воспользовался неким веществом, которое до этого она не замечала, пока осталось для суда загадкой. И даже ручка, которую представили суду в качестве улики, оказалась не его, то есть исключает возможность использовать её как контейнер или не знаю, что там, - поднимает она руки, откидываясь к спинке кресла, - с этим загадочным веществом. Как вы можете прокомментировать это?

Лили испуганно смотрит на адвоката, не зная, что он ответит. А Питер мнётся, сбитый с толку напором судьи. Но я не питаю иллюзий, что молоточек стукнет и суд закончится, толком не начавшись за отсутствием состава преступления, как я и предлагал. Несмотря на некую резкость, эта Эспозито явно настроена именно разобраться. А я настроен продолжать хоть бесконечно.

– Ваша честь, мне кажется, этот вопрос надо задать ответчику, - наконец разражается хоть чем-то Питер Джеймс.

– Всему своё время, советник. Мистер Хант, вижу, истец затрудняется ответить. У вас будут вопросы?

Я не спеша поднимаюсь. Вижу, как нервно сцепляет руки блондиночка, готовясь держать удар. Как сглатывает Джеймс, словно у него резко пересохло в горле.

– Нет, Ваша честь, - поворачиваюсь я к судье.
– Как вы помните, я был на этом приёме, и у меня нет дополнительных вопросов.

«Как тебе, милочка, моя снисходительность? Но если ты думаешь, что я снова тебя пожалел, ошибаешься». Просто мне нужно вытрясти всё, что держит в рукаве этот незадачливый адвокатишко, найти слабые места, а потом уже выработать стратегию защиты. И сегодня этот суд точно не закончится, я об этом позабочусь. Не я это начал, но терпеть это изо дня в день, ждать, мучиться в неведении - худшее из наказаний. Только я этим живу, мне всё равно на один суд больше или меньше, а вот мозгоправше придётся несладко.

– Мистер Джеймс, вызываем мистера Ханта для дачи показаний?
– не даёт судья и рта раскрыть Питеру. И рукой приглашает меня занять соответствующее место, а обвинению - задавать свои вопросы.

– Скажите, мистер Хант, вы знакомы с миссис Гринн?
– начинает Джеймс со своей коронной фразы, тупой настолько, что даже судья качает головой недовольно.

– С доктором Гринн, - поправляю я и отвечаю утвердительно

для протокола, уже готовый к тому, что этот Капитан Очевидность пока не получит ответы на все идиотские вопросы, не успокоится. Он словно не знает, как приступить к сути. Распевается, как неопытный вокалист.

– Да, а солнце встаёт на восходе, а садится на западе, - дополняю я свой очередной ответ ремаркой.

– Советник, будьте добры, переходите уже к вопросам, ответы на которые мы не знаем, - не улыбается, но всё же снова поддерживает меня темнокожая судья.

– Кто посоветовал вам обратиться к доктору Гринн?
– застывает знаком вопроса Питер.

– Возражаю, Ваша честь. Правильно спросить, каким образом среди других психотерапевтов я выбрал именно доктора Гринн.

– Будьте корректнее, мистер Джеймс, - принимает судья поправку.

Сморщившись, словно кто-то испортил воздух, Питер повторяет мою формулировку.

– Это рейтинг довольно уважаемого издания, - передаю я приставу первый приготовленный документ, - составленный на основании анонимных отзывов пациентов и по другим менее субъективным критериям. На странице стоит дата, когда я сохранил эту закладку в браузере. А во главе списка - как раз фамилия Гринн. Сейчас я думаю, что, конечно, лучше бы воспользовался услугами Боба Дарли, но поскольку меня обвиняют в понуждении к действиям сексуального характера, прошу внести в протокол, что выбрать лучшего специалиста, не ориентируясь ни на пол, ни на возраст, - был мой единственный мотив.

– То есть доктора Гринн вы до встречи не видели?
– уточняет Питер.

– На её рабочей странице размещена фотография, а я заходил, чтобы узнать телефон, по которому в последствии и записался.

– То есть вы утверждаете, что не заходили ни на фейсбук...

– Возражаю, Ваша честь.

– Принято. Мистер Хант ничего не утверждает.

– Я заходил на личную страничку доктора Гринн, - отвечаю я невозмутимо. Идиот, он реально думает, что я этого не помню? Или не заставил Илая, своего программиста, найти все следы, что оставила за собой блондиночка? А она, оказывается, намного усерднее готовилась к встрече со мной, чем я к встрече с ней. Зашла даже на сайт юридической школы, следила за новостями в «Морган & Хант». В общем, много интересного я принёс в своей папочке. Но если этот недоучка так и будет затягивать, бедный Дэвид там, за дверями, переволнуется, а ему надо хоть пару минут посидеть на этой трибуне, чтобы к следующему заседанию он уже знал, каково это, и чувствовал себя увереннее.

– Вы проявили интерес задолго до того, как вам была назначена встреча.

– Возражаю...

– Мистер Джеймс, - не выдерживает судья.
– Мы не на суде присяжных. Здесь не надо ни на кого производить впечатление. Не давайте показаний, задавайте ваши вопросы, или я буду вынуждена перенести заседание и дать вам время подготовиться лучше. Прошу.

«Давай, давай, доставай всё, что у тебя там припасено», - наблюдаю я, как Питер нервно перебирает бумажки.

– Ваш клиент обвиняет мистера Ханта в использовании неизвестного вещества с целью соблазнения, - подсказывает судья Эспозито.
– Может быть, сразу перейдём к этой части?

– Возможно. М-да, - блеет Джеймс, помаргивая глазками, и совсем стухает.

– Может быть, вызовем свидетеля? Специалиста, который лучше меня разбирается в этом вопросе?
– делаю я ход конём.

– Кого именно?
– опускает судья глаза в документы.
– Да, вижу. Пригласите Дэвида Подески, - обращается она к приставу у двери.

И Дэвид, в костюме, гладко выбритый, с зачёсанными в хвост волосами проходит мимо меня, занимая нагретое моей задницей место.

74. Эйвер