Фестиваль для южного города

Абдуллаев Чингиз Акифович

– Современный человек. Ты знаешь, сколько девочек выставляет сегодня свои фотографии и дневники в Интернете? Миллионы. Я раньше думал, что это какие-то закомплексованные девушки. А теперь понял, что это просто принципы новой жизни. Нужно сделать все, чтобы о тебе узнали. Любым способом узнали. Как можно больше информации о себе, любимом. Мальчики пытаются не отставать от девушек. Такой век, таковы нравы. В Интернет сливают любую информацию, порой даже интимную. Всеобщий эксгибиционизм, если хочешь. Чем больше мы замкнуты в своих квартирах, тем больше хочется общений. Нужно сделать так, чтобы о тебе узнали как можно больше людей. Сотворить

книгу, написать песню, нарисовать картину, создать архитектурный шедевр – для этого нужны талант и труд. А вот прославиться своим откровенным дневником или еще более откровенными фотоснимками куда как легче. Хотя среди тех, кто считает себя писателями, художниками, композиторами и скульпторами, графоманов и дилетантов еще больше, чем среди обычных людей. Спасибо, Эдгар, ты мне очень помог.

– Звони, если нужно. Ты вернешься в Москву?

– Нет. Я во вторник лечу в Италию.

– Здесь тебя ищут очень известные люди. Хотят попросить об одном расследовании...

– Больше ничего не говори. Я лечу в Италию к Джил и детям. Если они могут подождать, пусть ждут. Если не могут, пусть обратятся к другим специалистам. Ничего мне не говори, иначе я могу сорваться и вернуться в Москву. А я обещал Джил быть во вторник в Риме.

– Тогда больше ничего не скажу, – согласился Эдгар. – Передай ей привет. До свидания.

Дронго положил мобильник на место. Уже двенадцатый час. Он посмотрел на телефонный аппарат и заколебался. Может, не стоит звонить так поздно? С другой стороны, у него не праздное любопытство. Хитченс его правильно поймет. Дронго взял городской телефон, набрал номер отеля «Европа» и попросил соединить его с номером Хитченса. Тот сразу взял трубку, очевидно, сидел в своей комнате за столом.

– Как у вас дела? – поинтересовался Дронго.

– Если вы спрашиваете про интервью, то они заперлись в его комнате, – невозмутимо сообщил англичанин, – и, кажется, не собираются заканчивать в ближайшие несколько часов. Во всяком случае, господин Мовсани просил меня сегодня его больше не беспокоить. И запер дверь между нашими номерами со своей стороны, несмотря на мои протесты.

– Значит, интервью получится большим и интересным, – иронично заметил Дронго.

Хитченс не принял его подачи.

– Она собирается остаться у него в номере до утра. Как вы считаете, это не опасно?

– Если он страдает мочекаменной болезнью или у него проблемы с потенцией, то может быть очень даже опасно, – пробормотал Дронго, – хотя я полагаю, что она справится. Не беспокойтесь, мистер Хитченс, вас охраняют четверо людей. И еще наверняка столько же охранников внизу, в холле. Можете спать спокойно. Надеюсь, что завтра будет последний день ваших волнений в Баку. Или в Лондоне вы тоже постоянно прикреплены к нашему другу?

– Нет. В Лондоне мы меняемся, – невозмутимо сообщил Хитченс. – В любом случае спасибо вам за заботу обо мне. До свидания.

Дронго положил трубку. Он не мог предполагать, что до убийства оставалось меньше суток. Ему так хотелось, чтобы все благополучно разрешилось и послезавтра утром Мовсани со своим провожатым улетели наконец в Лондон. Он принял душ и отправился спать, чтобы проснуться завтра раньше обычного. Утром зазвонил городской телефон. Это уже безобразие. Дронго взглянул на часы. Половина девятого утра. Какой тип решил звонить в это время? Он подождал, пока включится громкоговоритель...

– Извините, что я звоню так рано утром, – услышал

он знакомый голос Земы, – но мы ночью совещались и решили, что будет лучше, если вы сами скажете господину Мовсани об изменении сегодняшней программы. Вы его спаситель, и он не будет с вами очень строг. Алло, вы меня слышите? Вы можете поднять трубку телефона?

– Уже поднял, – недовольно пробормотал Дронго. – Почему из-за этого типа я не должен нормально спать? Сейчас только половина девятого утра.

– Извините, – еще раз сказала Зема, – но нам просто некого больше просить. Вы его спаситель, и он вам поверит больше, чем другим. И может, даже не захочет устраивать скандала. А у нас для него сегодня такая замечательная программа. Мы поедем в древний храм огнепоклонников в Сураханы, потом покажем ему бакинский бульвар, нашу Девичью башню, пообедаем в Старом городе, в ресторане «Мугам-клуба». Я сама буду их сопровождать. У нас очень интересная программа, он не пожалеет, что приехал.

– Но для этого я должен сейчас окончательно проснуться и поехать к нему в отель? – свирепо спросил Дронго.

– Да, – виноватым голосом произнесла Зема, – в десять они должны выехать. У нас просто нет другого такого уважаемого человека, как вы. Может, вы нас выручите?

– Придется, – согласился Дронго. – Мне еще нужно побриться и одеться. Ладно, считайте, что я буду к десяти утра в этом отеле.

– А вечером у нас будет совместный ужин в отеле «Европа». Мы уже заказали столик. Надеюсь, что вы не откажетесь?

– В последний раз. У меня такое ощущение, что мы с Мовсани уже почти родные братья. Если бы вы знали, как он мне надоел.

– Только сегодняшний день, – напомнила Зема, – завтра рано утром он улетает. Мы уже заказали для него VIP-зал. Там будет своя охрана, и вы можете не провожать его в Лондон.

– Конечно, не буду провожать. Для этого мне придется подняться в пять часов утра. Считайте, что сегодня последний день, когда я добрый. Подаю только по воскресеньям.

– Что вы сказали? – не поняла она.

– Ничего. В общем, в десять утра я буду в отеле.

Дронго раздраженно положил трубку и направился в ванную комнату. О том, как будет орать Мовсани, узнав о том, что ему не дадут почетного диплома, не хотелось даже думать. Ну почему такую гадкую миссию обязательно нужно возлагать на него?

В десять утра он подъехал к зданию отеля. Вышел из машины, отметив находившихся в холле сотрудников Министерства национальной безопасности и полиции. Прошел к кабине лифта. На девятом этаже по-прежнему дежурили охранники. Правда, на этот раз их было двое. Слухи о чокнутом нападавшем, который стрелял вчера из обреза, вызывали теперь общий смех. Даже Салим, понявший, что его ранение не очень серьезно, стал охотно и часто давать интервью, видоизменив его до такой степени, что теперь он становился главным спасителем Мовсани, заслонившим его своей грудью. Или рукой, но это были уже мелочи.

Дронго подошел к дверям и осторожно постучал.

– Войдите, – услышал он веселый голос Мовсани.

Дронго вошел в комнату и увидел такую картину. За столом сидел в своем сиреневом халате сам режиссер, который намазывал масло на булочку. Рядом с ним в белом гостиничном халате расположилась Сада Анвар, которая как раз в это время ела пирожное. Увидев Дронго, она нежно улыбнулась, кивая ему как своему старому другу. Мовсани радостно замахал рукой.

– Позавтракайте с нами, – предложил он.