Фея Альп (др.перевод)

Вернер Эльза

– Хорошо, что я уезжаю в Нейенфельд. Я давно знал, что это необходимо.

Они не подозревали, что их подслушивают. В ту минуту, когда доктор схватил руки молодой девушки, ветки кустарника у подножия скалы раздвинулись, из-за них выглянула Валли, собиравшаяся в шутку напугать подругу. Ее лукавое личико приняло выражение сильнейшего изумления, когда она увидела Алису в обществе Бенно, да еще в такой многозначительной позе. Она решила во что бы то ни стало узнать, что будет дальше, а потому застыла на своем посту и слушала весь последующий разговор. В это время раздались шаги Эрны и Вальтенберга, только теперь спускавшихся

по тропинке со скалы.

К счастью, хрупкая девушка обладала достаточным присутствием духа, кроме того, она не забыла, что, будучи невестой, использовала Алису как ангела-хранителя и потому считала себя обязанной в свою очередь разыграть ту же роль для своей приятельницы. Она бесшумно нырнула обратно в кусты и потом громко и весело крикнула спускавшимся, что сильно опередила их. Ее крик оказал должный эффект: когда минуты через три они вышли на лужайку, молодые люди уже вполне овладели собой, Алиса сидела на прежнем месте, а Рейнсфельд стоял подле, серьезный и безмолвный. Валли, разумеется, удивилась, встретив здесь своего кузена Бенно, и тотчас завладела его вниманием. Он должен был исповедаться ей, как только они останутся одни, это она твердо решила, а затем то же должна была сделать и Алиса. Маленькое общество двинулось в обратный путь. Бенно приходилось заниматься исключительно своей молодой родственницей, осыпавшей его расспросами, но его глаза все время следили за нежной фигуркой Алисы, молча шедшей рядом с Эрной. Он уже не первый день знал, что эта девушка – самое дорогое для него существо во всем свете…

Глава 18

Нордгейм прибыл в назначенное время. До открытия железной дороги приходилось ездить через Гейльборн, и он захватил с собой оттуда Герсдорфа, собиравшегося ехать за женой на виллу. В тот день Эльмгорст «случайно» отправился на один из самых дальних участков дороги и не мог встретить будущего тестя. Нордгейм понял, что это значит, и отказался от надежды на уступку со стороны Вольфганга, но, во всяком случае, последнее объяснение между ними было неизбежно.

Валли сейчас же после обеда потащила мужа в парк при вилле, чтобы там отвести душу, но стала делать такие таинственные намеки, что Герсдорф не на шутку встревожился.

– Однако, дитя мое, скажи наконец, что именно случилось! – стал он просить. – Я не заметил ничего особенного, когда приехал. Что ты хочешь мне сообщить?

– Тайну, Альберт, страшную, ужасную тайну, которую ты должен хранить в самой глубине души. Здесь происходят самые невероятные вещи, здесь и в Оберштейне.

– В Оберштейне? Уж не замешан ли здесь Бенно?

– Да! Бенно любит Алису Нордгейм! – трагическим тоном проговорила Валли.

Герсдорф покачал головой и сказал возмутительно равнодушно:

– Бедняга! Хорошо, что он уезжает в Нейенфельд. Будем надеяться, что там он скоро выкинет из головы эту блажь.

– Ты называешь любовь блажью? – с негодованием воскликнула Валли. – И думаешь так, походя, можно выкинуть ее из головы? Ты, конечно, сумел бы сделать это, если бы я не стала твоей женой, потому что ты – бессердечное чудовище!

– Но отличный муж! – с философским спокойствием прибавил Герсдорф. – Впрочем, у нас дело обстояло несколько иначе: я знал, что, несмотря на кое-какие препятствия, ты можешь быть моей, и, кроме того, был уверен в твоей взаимности.

– И Бенно уверен: Алиса

тоже любит его, – объявила Валли и с удовольствием увидела, что к этой второй новости ее муж отнесся гораздо серьезнее, чем к первой. Он слушал задумчиво и молча ее повествование об их встрече в лесу, о том, как она подслушивала, стоя в кустах, и как энергично старалась «пролить свет на это дело». – Час спустя я осталась с Бенно с глазу на глаз, – продолжала она. – Сначала он не хотел исповедоваться, но желала бы я видеть человека, который сумел бы скрыть от меня что-нибудь, если я напала на след! Под конец я прямо так ему и бухнула: «Вы влюблены, Бенно, по уши влюблены!» Тогда он перестал отпираться и ответил с глубоким вздохом: «Да, и безнадежно!» Он был в полном отчаянии, но я вдохнула мужество в его душу и объявила, что возьмусь за дело и приведу его к счастливому концу.

– Чем, конечно, премного утешила его.

– Нет, напротив, он и слышать ничего не хотел. Этот Бенно – до отвращения совестливый человек! Алиса, видишь ли, невеста его друга, и он не смеет и думать о ней, не хочет никогда больше видеться с нею, и если удастся, то завтра же уедет в Нейенфельд. И так далее, все в том же экзальтированном духе. Он даже запретил мне говорить с Алисой, но я, разумеется, сейчас же отправилась к ней и тоже заставила ее признаться. Одним словом, они любят друг друга безгранично, невыразимо, им ничего больше не остается, как обвенчаться.

– Неужели? – сказал Герсдорф, несколько ошеломленный таким заключением. – Ты, кажется, забываешь, что Алиса – невеста Эльмгорста.

– Алиса никогда не любила этого Эльмгорста, – решительно заявила Валли. – Она сказала «да» потому, что так хотел ее отец, и потому, что в то время у нее не хватило энергии сказать «нет», а Эльмгорст просто желал сделать выгодную партию.

– И именно поэтому он не захочет упускать ее из рук.

– Да ведь я сказала тебе, что сама намерена взять дело в свои руки! Я поговорю с Эльмгорстом, обращусь к его благородству, докажу ему, что он должен отстраниться, если не хочет сделать несчастными двух человек. Он будет тронут, умилится, соединит любящие сердца и…

– И разыграет настоящую сцену из романа, – кончил Альберт. – Нет, он так не сделает. Ты плохо знаешь Эльмгорста, если ждешь от него такой чувствительности. Он меньше чем кто-нибудь способен отказаться от союза, который гарантирует ему со временем обладание миллионами, и если при этом ему придется обойтись без любви своей жены, он сумеет утешиться. А как ты думаешь, что скажет Нордгейм об этой романтической истории?

– Он? – проговорила Валли нерешительно, так как, собираясь играть роль благословляющего ангела-хранителя, трогательно соединяющего руки любящей пары, и не вспомнила о том, что у Алисы есть еще и отец, которому принадлежит в данном случае решающее слово.

– Да. Нордгейм, который сам устроил эту помолвку, и едва ли согласится расторгнуть ее и отдать руку дочери молодому деревенскому врачу, тем более что последний, при всех своих прекрасных качествах и знаниях, не в состоянии положить на весы что-либо реальное. Нет, Валли, дело совершенно безнадежно, и Бенно прав, отказываясь от него. Допустим, Алиса действительно любит его, но ведь она дала слово, дала добровольно, и ни жених, ни отец не позволят ей взять его назад. Тут ничего не поделаешь, они оба должны покориться.