Фея из Кореи
Шрифт:
– Вот-вот, к тебе возвращается твоя хваленая логика. Костик мне за эти пару дней все уши ею прожужжал. "Джун вычислит, Джун поймет, Джун предвидит". Да ни одну девчонку не будут учить делать поддержки и ни одна девчонка не будет их делать, даже если и танцует за партнера.
– Но если ты знал с самого начала, то почему с Хрюшей согласился оставить нас с Лизой в одной комнате? Ты-то ведь меня не знаешь, а Костя обо мне не рассказал бы ничего - он обещал.
– Но ведь это так забавно! моя сестренка по-настоящему...
– По-настоящему что?
– тут же подхватил
– Она тебе что-то говорила?
Нахальный блондин махнул небрежно рукой:
– Да, какую-то ерунду о перемене пола.
– Что?
– как у юноши глаза на лоб не полезли, он и сам не знал.
– Да шучу я, шучу. Сам тоже хорош. Когда ты меня к стеночке прижимать начал, я уж испугался - а вдруг ты не по девочкам, а по мальчикам.
– А ухаживал за мной зачем? Тоже потому, что забавно? Хотя постой...
– Что, неужели, ты догадываешься?
– Есть три варианта: во-первых, ты хотел так вывести меня на чистую воду. Во-вторых, кем бы я ни был, ты решил воспользоваться моим талантом сводить людей, о котором узнал от брата. В-третьих, ты тоже Самойлов - и этим все сказано.
– Да я просто тебя пожалел и решил, что поухаживаю за тобой, чтобы никто другой не заподозрил, что ты парень. А то знаешь ли, такое открытие ведет к другому предположению. А не все такие терпимые, как я, далеко не все. Или приняли бы тебя за девицу с нестандартными интересами - тоже ничего хорошего для тебя, а главное, для Лизки.
– Вот я и говорю - ты тоже Самойлов.
– Заладил как попугай. И что?
– Да есть у вас общая черта - вы благородные простаки. И Цыпленок такая же, и Хрюша. Точно семейное. Но все-таки ты сильно рисковал, подговаривая сестру на такое.
– Да я ей только пару советов дал, как понравиться тому, кто ей симпатичен. Постой-ка... девочка-трансформер... а что такого Лизка вытворила, чтобы тебя довести?
– Тому, кто ей симпатичен?
– Да, балда ты этакий. Так что моя умная сестричка с тобой сделала?
– Ногти красила. На ногах.
– Тебе?
– с ужасом вытаращился блондин.
– Себе...
– вздохнул Джун, ярко припоминая все движения своей малышки. Он и не думал сражаться со своими чувствами - прекрасно знал, что рано или поздно они возьмут верх.
– Но мне тоже предлагала.
– Эх... а я так надеялся, что она сама догадается о тебе и будут у вас шуры-муры, - с сожалением выдохнул Валя.
– А так происходит что-то непонятное: ты для нее девчонкой и остался, для кого она ногти-то красить тогда решила?
– Странный ты брат какой-то, - пожал плечами Джун.
– Я очень прогрессивный и понимающий брат. Не все же Лизке в облаках витать - надо и парням головы кружить, - какое-то соображение заставило собеседника недовольно поморщиться, но он продолжил.
– Слушай, а что она тебе еще говорила?
– Что я ее вдохновляю на эти подвиги с покраской ногтей.
– Ой-ёй-ёй, - застонал и засмеялся одновременно Валя.
– Звезда моя, ты попала. Раскрыть Лизка тебя не раскрыла, но похоже, что ей на это наплевать.
– Наплевать? То есть ты хочешь сказать, что... она...
– Ну есть
– Большое утешение...
– буркнул Джун.
– Ты, Валентин, ошибаешься. Наверное, Цыпленок просто для Федора прихорашивалась - он за ней ухаживает.
– Ну-ну, - неопределенно протянул блондин и достал очки.
– Бить ты меня не будешь, значит, можно вооружать глаза. А то не разгляжу свою судьбу - так ты говоришь?
– Да ты и так ее в упор не видишь, - хмыкнул Джун.
– Ага, "темна вода во облацех".
– Именно так, мой несостоявшийся поклонник, именно так.
Ждать было мучительно и неловко. Лиза уже жалела, что последовала советам братца-сердцееда. "Покажи объекту ножки. Полунамеками дай ему понять, что он тебе симпатичен, что он для тебя важен. Но с признаниями не накидывайся, а то спугнешь". Все эти хитрости были не по ней и к ситуации плохо подходили. Девушка только рассудила, что признаваться в дружеских чувствах, должно быть, еще сложнее, чем в любви. К тому же зачем Джун ее ножки, когда у нее свои гораздо красивее. И потом Лиза лишь хотела поделиться с очаровательной соседкой своими чувствами без каких-то дальнейших телодвижений и без надежд. Она и не собиралась что-то там показывать - просто, чтобы быть более раскованной, сделала себе педикюр. Этот совет брата показался ей разумным. А Джун почему-то сбежала. Нет, Лиза должна сделать все по-своему.
Она возьмет и честно скажет ей, что почему-то в последнее время только о ней и думает, что ей Джун очень-очень интересна и что она хотела бы с ней продолжить общаться и в Татринске - ведь осталась всего неделя здесь, и Лиза не представляет, что будет делать без Джун, без ее молчаливого одобрения или иронической улыбки, без ее песен и звуков ее родной речи, когда она разговаривает с семьей. Совершенно не обязательно быть откровенной до конца. Хоть Лиза и призналась сама себе в том, что для нее это не дружба, для Джун это вполне может быть именно дружескими отношениями. И Лизе будет достаточно этого. И так будет лучше для всех.
Ведь если сама художница, обнаружив свои чувства, была шокирована, то что же будет с Джун, так остро отреагировавшей всего-то неделю назад на слова Пичугина? Если любимый человек так над ней посмеется - не по-доброму, а насмешливо и зло, то Лиза может и не выдержать этого... Главное, она не перенесет, если доставит хоть малейшие неприятности своей чарующей и опьяняющей соседке.
– Поздно уже, почему она не возвращается?
– Лиза волновалась. Прошло уже часа три, а соседка все гуляет и гуляет по ночной базе. Вдруг на нее опять нападут, а ее, Лизы, рядом не будет? Увезут ее тогда родственники в далекую Японию и продадут гадкому старикашке. Она уже собралась одеваться и идти на поиски, но тут дверь отворилась и необычайно веселая Джун впустила южную ночь с соленым ароматом моря в комнату.