Фея из Кореи
Шрифт:
– А я-то напридумывала. Правильно Степашка говорит - богатая фантазия еды не заменит.
– Да что ты напридумывала-то? Про поваренка что-то? Ты в него часом не влюбилась, подруга?
– пошутил Джун. А потом по румянцу, охватившему веснушчатое лицо, понял, что угадал.
– Ох... пароль верный, запрос подтвержден...
– Да-а, тебе хорошо шутить, - неожиданно расплакалась Аллочка.
– На тебя он сразу внимание обратил, если бы не была такая гордая и неприступная, он бы на Лизу и не глянул...
– И нечего ему на Цыпленка глядеть! И нечего тебе плакать! И нечего... А она-то чем занимается?
– Кто?
–
– По-моему, веночек плетет... Только вот... из бумаги.
Загадка мигом осушила карие глаза Аллочки-шпионки, чему Джун был очень рад. Женские слезы в больших количествах мужчинам противопоказаны.
Присмотревшись, оба собеседника убедились, что их подруга действительно делает что-то странное. Вика сидела на скамейке и что-то сворачивала из белой бумаги, потом, закончив, откладывала готовое в сторону и снова принималась за те же действия. Около нее уже высилась небольшая горка не то снежинок, не то цветов, не то перьев.
– Это у нее что вместо четок?
– вырвалось у Джуна.
– Оригами... Оригинально...
Их молчаливая подруга была не больше, не меньше, как дочкой настоятеля храма Иоанна Златоуста при их институте, поэтому юноша и предположил, что бумажные фигурки девушка складывает, чтобы сосредоточиться на молитве. Папа Вики был батюшкой добродушным, на дочку авторитетом высших сил не давил, может поэтому она и выросла по-настоящему верующая, но не склонная смотреть свысока на тех, кто не разделяет ее убеждений. Иногда у нее, правда, были периоды, когда тянуло "проповедовать" - цитировать умные книги, наизусть читать целые главы из Библии; она сама говорила, что "сие есть гордыня", и просила подружек ее останавливать. Но такой любви к складыванию фигурок из бумаги у Вики раньше заметно не было.
– Я спокойна и сдержана. Я не даю воли страстям. Все нормально. Все просто замечательно. Боже, помоги...
– приговаривала шатенка, разглаживая очередную складку очередного цветка и не замечая, что две тени небезызвестных ей любопытных особ уже подкрались настолько близко, что могли слышать все, что она бормотала.
– Да уж... не только у меня проблемы, оказывается, - констатировал Джун, присаживаясь рядом с творениями руки Виктории. Аллочка примостилась с другой стороны.
– И что, сильно тебя припекает пламя страсти?
Вместо того чтобы вздрогнуть, девушка пожала плечами и продолжила.
– Вот у человека нервы!
– завистливо протянула Аллочка.
– Положим, человек ничем предосудительным не занимается, в отличие от некоторых, прячущихся по кустам и играющих в разведчиков, - Джун не мог удержаться от замечания. Он был очень сильно удивлен. Чтобы Аллочка добрую четверть часа ничего не жевала и смотрела, как какой-то рыжий балуется с мобильником! Чтобы Вика занималась самовнушением! Хотя по причудливости поведения с его Лизой им сравниться не удастся. Несмотря на проблему, которую своим поведением и домыслами подкинула Цыпленок, воспоминание о ней пробудило в нем чувства добрые.
– Ладно, пока я размякшая и сентиментальная - рассказывайте, в чем ваши печали, - вздохнул он.
С этой его невинной фразы все и началось. На него посыпались признания, предположения и даже сочувственные выпады. Он узнал за пять минут, что поваренок совершенно игнорирует Аллочку и только и знает, что смотрит то на Джун, то на Лизу - с разными выражениями, но одинаково пристально. Валентин - жуткий
– Да не нужны мне они оба, девочки, я вообще другого человека люблю, - отмахнулся юноша. Зря он это сказал. Если Вика еще могла бы проявить уважение к сердечным тайнам, то для Аллочки любой секрет - это ее достояние, кому бы он ни принадлежал.
– А этот человек? Он-то тебя любит?
– Любить-то любит, только не меня.
"Точнее ей кажется, что меня, а на самом деле лишь то, чем я кажусь. Да и любит - это громко сказано... Может, она вообще просто отдыхает душой в дружбе с необычной жительницей другой страны?", - Джун приуныл, и наверное, заметно.
– Ну и дела, - сочувственно вздохнули девчонки.
– Если даже тебе приходится страдать, то мы и вовсе безнадежны. А это, дорогая Джун, повод и серьезный.
Закончили вечер в "букином" домике - трое обитательниц с налаженной личной жизнью отсутствовали, а трое невезучих временно оккупировали нижнюю комнату и заливали горе отменным белым вином.
Юноша выяснил еще очень всего много интересного. Например, не только Лиза решила, что его любовь всей жизни - это Хрюша. Обе собутыльницы принялись сразу же строить догадки о том, что же это за загадочный человек, который больше всего на свете нужен их корейской подруге, и совместными усилиями установили: это не может быть никто, кроме Константина Самойлова.
– Джун, ты героическая личность, героическая, - помахивая пакетиком с сушеным кальмаром, изрекла Аллочка.
– Точно-точно, ты почти что душу положила за други своя, то есть уступила любимого парня подруге - а это еще сложнее, - вторила Вика.
Одно было хорошо: девчонки решили, что он исчезает, чтобы просто быть дальше от милующихся Хрюши и Степашки или чтобы тосковать в одиночестве.
Распрощались трое товарищей по несчастью еще более крепкими подругами. Две попадали на ложа Куликовой и Жизели, поленившись подниматься по лестнице, а Джун идеально ровной походкой удалился, собираясь сделать громкое заявление для Лизы - о том, что ему, то есть ей, никто из ее братьев не нужен. Дальше юноша ничего не помнил. Кроме того, что нежные руки прикрыли его мягким покрывалом из облаков и снов.
Потом был скрип, шелест и шипение. Резко сев, он открыл глаза и увидел, как что-то белесое расползается по их комнате. Клубы дыма, небольшие, но пугающие. Чем-то похожи на клочья ваты, которые заботливый стоматолог пихает вам в рот.
"Пожар?" - вскочил и подбежал к двери, не надеясь на то, что она будет открыта. Скорее всего, тот, что решился их поджечь, позаботился о том, чтобы подпереть дверь. Приготовился выбить ее, хотя раньше ничем таким не приходилось заниматься. Но та, как ни странно, поддалась на первое же давление.