Фея из Кореи

Меркулова Злата

Хороши шутки. Как раз в стиле ее прекрасного соседа. А Лиза уже испугалась, что выдала себя.

Оставалось выяснить кое-что, чтобы уж совсем успокоиться.

– Джун... ты... что-то говорила о...

Ну как тут продолжать, когда Лиза ярко-ярко представила себе их поцелуй. Вот любимое и уже хорошо изученное лицо приближается, медленно, нерешительно...

Когда посреди ночи он проснулся, от того, что кто-то рядом укладывается, а потом перебирает пальцами ткань пижамы на его спине, первое,

что он подумал: братья до него добрались и решили не полагаться на волю случая, а просто раздеть его и сфотографировать. Куда уж лучшее доказательство того, что он не девица, а совсем даже наоборот. И только привычка сперва все обдумать, а потом действовать остановила его от естественного пинка ногой по неопознанному домогающемуся объекту. А объект-то был занятный...

Осторожно перевернувшись на спину, так чтобы не задавить предполагаемого ночного посетителя, Джун убедился в правильности своих догадок.

Что это она? Заблудилась? Вроде бы с ориентацией на местности у нее порядок.

Оказалось, что Лиза просто мирно спит. В полусне выходила в ванную комнату, по дороге заснула и почему-то свернула не туда.

"Очень даже туда. Сейчас я ей все и расскажу - самый лучший случай. Или лучше обойтись без слов?"

Последнюю идею чувство чести отринуло сразу же. И Джун просто придержал одной рукой обхватившую его как подушку девчонку, умудрившуюся в процессе чмокнуть его куда-то в подмышку, - чтобы она во сне не упала с кровати, и лежал почти всю ночь, уставившись в потолок и мечтая о светлом будущем.

И как это называется? Зачем этот умник устроил их на работу? Может, надо было его устранить?

В том, что именно Федор ответственен за трудовую активность, внезапно проснувшуюся в его дорогих братьях, Джун не сомневался. Оставалось только ждать, пока им надоест или пока они сообразят, что разнорабочие денег лопатой не гребут.

После освежающей беседы с Цыпленком, которая так и не вспомнила, как попала к нему на ложе, но зато мило краснела и заикалась в своем особом стиле, Джун выпроводил ее на пляж, а сам решил, раз уж пропустил время для плавания, просто прогуляться по территории, посмотреть, не раскопал ли досужий Лапиков еще какую сенсацию. И был вознагражден дважды: и новость узнал первым ("тоже мне союз рыжих Аллочка устроить решила!"), и родственников повидал. Трудяги, что сказать. Точнее, один из них.

Как раз на их с Костиком тренировочной площадке, где днем резвились дети отдыхающих, а по вечерам качели и лесенки оккупировали парочки, его чудесные родственнички красили горку. Точнее, Чжихван красил, а Хван как старший лежал нога на ногу на травке, под горкой

Оба в платках, повязывающих голову, оба в темных очках, оба в мешковатых рабочих костюмах. Джун не сразу и признал - только когда подошел поближе, чтобы рассмотреть, кто это мешает ему сегодня тренироваться.

– Хороши, правда?
– хлопнул его по плечу Костик.
– Я вот тоже любуюсь и думаю:

когда же этот прораб сообразит, что краска имеет обыкновение капать. А что это ты припозднился сегодня? Только не говори, что ты приставал к Лизке!

– Не скажу!

– А что тогда такой довольный, хоть и проспал? Может, это Лизка к тебе приставала по-дружески? Мне вот тут Валька вчера на ночь жаловался, что сестренка мешала играться с его звездой. "Захватила, говорит, мою Джун, - и не вырвешь". И что ты на это скажешь? Эта недотепа решила тебя спасать от любвеобильного братца?

– Скажу, что твоя сестра очень достойная и дружелюбная молодая особа.

– Скучный ты какой-то.

– Пойдем лучше отсюда, Хрюша, а то эти двое все-таки неподалеку.

Конечно, у Джуна не было ни малейших оснований заподозрить, что Чжихван выучил русский язык, но и признаваться Костику в том, что эти двое ему знакомы, тоже не хотелось: пришлось бы объяснять все, а родственников выдавать разъяренному брату Лизы было жаль. Джун, конечно, рассказывал другу о своей семье, например о том, какие странные у его кузенов и их экспертов представления о русской культуре, но не более. Так что юноша сделал вид, что не знает этих двоих и, стало быть, вполне может опасаться, что они подслушают странный разговор парня и девушки.

– Да не волнуйся ты, они по-нашему не понимают. Я тут, когда пришел и увидел, как они трудятся, доброго утра им пожелал, так они что-то прошипели, а уж этот, главный, так зыркнул, что я даже струхнул, убежал и захотел спрятаться за широкую спину своего нежного персика.

– Понимать, может, и не понимают. Но кое-кто так по-дружески со мной поздоровался, что девчонка на моем месте от такого тычка улетела бы куда-нибудь в кусты. Ты, друг не забывай, что я нежная и трепетная восточная красавица.

Подтверждая свои слова, Джун кокетливо похлопал глазами и для виду погладил Костю по руке.

– Бррр! Какой ты иногда жуткий! Не боишься, что моя красавица тебя за меня побьет?

– Скорее уж тебя за меня. Мы ведь с ней такие большие друзья!

– Да ты везде устроишься хорошо. Вот и Лизку мою приручил уже. Хотя она-то доверчивая и так...

– Я тебе еще раз повторяю: за Лизу ты можешь не волноваться. Я сам за нее...

Продолжать Джун не стал и не заметил сочувствующего взгляда друга, который тот, впрочем, хорошо скрыл, в очередной раз ткнув его в бок, как только их никто не мог заметить.

Вообще Цыпленка без присмотра теперь оставлять нельзя. Джун поэтому решился на необычный поступок: он собрался отныне веселиться на пляже с остальными знакомыми, а не только по утрам. Если, конечно, сидение закутанным в два палантина поверх туники и бриджей попадает под определение слова "веселиться". Если бы еще Лиза не ходила туда-сюда в своем милом купальнике - закрытом и в горошек! И кто сказал, что закрытые купальники не привлекательны? Тот нагло врал.