Фея из Кореи
Шрифт:
– Вы что делаете? Джун такая слабенькая - ей нельзя долго на солнце находиться - она в обморок падает!
– вмешалась Лиза, пока не поздно.
– Э?
– все и в первую очередь ее соседка были удивлены.
– Ну я подумала недавно и решила, что не могла же ты отрубиться оттого, что я тебя слегка стукнула?
– пояснила Лиза.
– В общем, девчонки, отпустите Джун. А ваш Федор ей не нужен даром - у нее в Корее целый ресторан таких поваров! И не один.
"И все просто жаждут ее накормить и напоить", - если это и было преувеличение,
– Э?
– повторился тот же почти дружный возглас.
– Цыпленок, по-моему, это ты не очень хорошо переносишь жару, - отмерла наконец Джун.
– Джун, сейчас не время показывать, какая ты гордая и сильная! Надо и о здоровье подумать!
Лиза протолкнулась в группу девчонок, попутно отметив, что они чем-то напоминают ей нимф с картины Боттичелли "Весна", только более свободно и ярко одетых. Один-одинешенек повар крепко прижимал к животу какое-то ведро, для кухонной утвари столовой непропорционально маленькое.
– Федор, а вы-то хороши! Зачем столько девушек с толку сбиваете? Понятно, что Джун вне конкуренции и вообще почти что Весна, но ведь и они тоже нимфы! И тоже хотят внимания! А вы их обнадежили, а сами только Джун и видите!
– Э?
– Федя выпустил ведро из рук, и окружающие девицы с визгом разбежались, хотя на них ничего не вылилось и уж тем более не выпрыгнуло. Даже крышка не соскочила! А повар вновь схватил свой драгоценный мусор и с опаской поглядывал на Лизу.
– Вот он, неповторимый стиль, о котором я говорила, - развела свободными руками кореянка и набрала какой-то номер.
"Цып-цып-цып, мои цыплятки ,
Цып-цып-цып, мои касатки,
Вы пушистые комочки,
Мои будущие квочки".
Нет не какой-то, а ее, Лизин, номер. Услышав позывные, девушка машинально приняла звонок.
– Цыпленок, спасибо за помощь в мире твоих фантазий! А теперь приди в себя!
– как в микрофон, пропела в трубку кореянка.
– Нас приглашали на модный показ, но, я думаю, приглашение временно отменяется?
С безопасного расстояния любительницы красивых одеяний заверили, что пока ярких впечатлений им достаточно и мнения Федора вполне хватит.
– Вот и хорошо, - улыбнулась девушкам Джун, пока Лиза готова была спрятаться хотя бы в Федорово ведро от стыда.
– Но мы к вам с Лизой как-нибудь еще придем.
Робкие смешки и что-то далекое от согласия было ответом, и девушки с поваром удалились, перешептываясь и оглядываясь.
– Цыпленок, а ведь это был такой шанс!
– о чем-то сожалея, поцокала языком Джун.
– Но все равно спасибо - так искренне и самозабвенно меня еще никто не спасал. Кстати, телефон можешь уже отключить.
Лиза все еще переживала свой конфуз. Опять у нее разыгралось воображение не к месту.
– А вас, Лапиков, я попрошу остаться!
– бросила в сторону кореянка.
– Что вы там снимаете, сатир вы эдакий! В кого вы превратили меня с Цыпленком вчера утром?
– А что я? Сами повод дали!
– буркнул Лапиков,
– Показываете такое среди бела дня. Доска объявлений - это открытая трибуна, а не желтый листок.
После этого странного заявления журналист-папарацци скрылся, захлопнув за собой дверь.
– Видишь, Цыпленок, как тяжела жизнь неординарного человека, привлекающего всеобщее внимание своими талантами и красотой. Впрочем, кому я это говорю: ты и сама, должно быть, постоянная героиня скандалов и сенсаций. То, что мне довелось увидеть за три дня в твоем обществе, позволяет сделать такой вывод.
Лиза все еще мысленно ругала себя. Хорошо, что ни Инна, ни "буки" этого ее номера не видели. Хотя стараниями Лапикова в неведении народ не останется.
– И заметь, на этот раз я тебя в заблуждение не вводил.
– Не вводила!
– дотошность в добровольной помощи кореянке учиться правильно говорить по-русски взяла свое. Хотя что ей помогать? Она сама кому угодно урок ораторского мастерства преподнесет.
Кажется, она начинала немного приходить в себя.
– Хорошая девочка!
– кивнула Джун, и соседки отправились готовиться к обеду.
Их послеобеденный сеанс, второй, если не считать вчерашних попыток Цыпленка не столько рисовать, сколько прийти в себя, прошел спокойнее. Внешне. Лиза еще более увлеченно пыталась запечатлеть его несказанную красу. Перед этим они немного поспорили: девчонка пыталась его уговорить смыть косметику, чтобы она могла передать естественность и свежесть его изысканных черт. Так и сказала. Но хоть и было это приятно, а Джун ее просьбу не стал даже рассматривать, сразу вето наложил.
– Считай, что макияж - это часть моего "я", что-то вроде одежды. Мы ведь договорились, что обнаженным я не позирую.
Его оговорку Цыпленок, как обычно, поправила. Только вчера она не занудствовала, будучи в расстроенных чувствах, а сегодня опять за свое. Немного подувшись, Лиза все-таки смирилась с его отказом. Такой уж он разбиватель девичьих сердец - хоть и в спящем режиме, но исподволь работает.
Джун опять замер. И она опять была прекрасна. Только теперь радужные всполохи ее крыльев сменились лунным загадочным мерцанием. Это была не жар-птица, а царевна-лебедь, пока еще не встретившая своего царевича. Да разве найдется кто-то под стать такой дивной девушке-звезде?
Лиза никак не могла понять, почему у нее опять ничего не выходит. Ведь утром все получилось прекрасно: Лель-Роман вышел как раз такой, как она и видела, и даже еще лучше, Инна, для которой она нашла образ гораздо позже, тоже на картоне была прекрасной Купавой. А ее эльфийская принцесса никак не желала выходить из страны грез на холст! Позавчера ее не удалось поймать карандашными силками, а сегодня и из акварельных тенет она ускользает. Наверное, все дело в капризном характере Джун. Может, ее качество бумаги или красок не устраивает? Лиза даже решила проверить свою версию.