Фея
Шрифт:
К громам и молниями, что оплетали раненую землю и не давали никому из живых увидеть Тайну своего же происхождения…
А здесь среди живых, посещающих могилы, пьяный богохульник осквернял обряд, бросаясь с поцелуями ко всем проходящим мимо него женщинам, и каждую жадно целовал с криком: Христос воскрес!
И на устах всех людей обитала страшная неправда, и люди чувствовали ее и скрывали своими жалкими улыбками, они еще были живы, и готовы были грешить до конца дней своих…
А я это все видел и плакал…
Разум будто устал сам от себя и был никому не нужен…
Кто-то одержимый разглядывал покойников и спрашивал их о загробном мире…
Старушки и пьяницы собирали с холмиков принесенную снедь…
В их тела на время забегали души покойников и они стонали, ощущая себя мертвыми… Дикий крик заполнял небо над крестами и деревьями, и черные вороны жалобно вздрагивали и разливались по всему кладбищу своим отчаянным криком…
Полночь… Кладбище опустело… Двое несут закапывать третьего, не поделив с ним деньги…
Милосердный Бог даст тебе покров, – приговаривал один из грешников, берясь за лопату…
Тихий шепот деревьев окружал хмельные откровения нечсестивцев, зарывших от страха вместо мертвеца только что разрытый ими гроб…
Словно корабль в пучине, покойник немного пошевелился и затих, его ледяные алмазы глаз посещали Вечность…
И любое произнесенное возле него слово подхватыл и уносил порыв ветра…
И камни говорили и спорили между собой, ужасаясьб человеческому беззаконию…
– Изгнал ты меня и возложил на страшную землю, – молчал Богу покойник…
– Я дал тебе Вечность, а без нее ты бы был несчастен, – молчал Бог покойнику…
– Что будет с другими заблудшими?! – спрашивал Бога покойник…
– То же что и с другими, – молчанием отвечал Бог…
Серп луны резал пополам тихое кладбище, где сонм покойников уже кружил над собственным прахом…
Их белые холодные лица прорезала призрачная скорбь, несущая каплю утешения темному небу…
И отнял Бог от лиц мертвых свое огненное животворящее углие…
И померкла даль… И растаяли все мечты, страхи и сомнения…
– Прибежище мое, – шептала дева Мария и обвивала в плаче каждый крест…
Кресты шевелились в ее материнских объятиях словно люди, а из праха на небо вырывались светящиеся звезды…
Пьяный сторож разглядел деву Марию и перекрестившись лег спать, он уже давно умер, но все еще жил, охраняя остатки никому ненужного разума…
И в этом была великая его скорбь… Ночь опускалась все глубже во тьму таинственного праха, а из праха вырастали новые мертвецы и птицами улетали на небо…
Все друг с другом прощались и улетали в Неведомое…
– Мама! Папа! – голосил убиенный абортом младенец,
Какой-то мертвый льстец все еще продолжал в забытьи молиться на покосившийся крест своего начальника и горько плакал от невозможности сесть за свой рабочий стол и погрузиться в чтение бесполезных бумаг…
Ветер подхватывал мертвых и уносил их еще дальше, будто вырывая из них отзвучавшие знания…
– Вас посещают, – сказал я уснувшему сыну, хранящему в сердце своем давно растаявшее тепло своей родной матери…
– Я люблю мир, – сказал он мне и я вдруг у3видел, что за его спиной растут два белых крыла, и что он ангел…
– Как, – спросил я его, – вы обитали в неправде, а стали ангелом…
Ангел приложил палец к губам и призвал меня в храм Святого своего…
Хранящая молчание кладбищенская часовенка тут же раскрылась по одному взмаху его ангельских крыл…
Теплый свет коснулся моего зрения и увидел я одни человеческие уста, исходящие нежным сказочным светом…
Уста говорили, но вместо слов из них выбиралась одна чудесная музыка…
Музыка поднимала всех и живых и мертвых и кружила их незримым вращением вокруг Вечной Истины, ибо она музыка и была той самой Вечной Истиной, которую при жизни не расслышали люди…
– Вот она, Вечная Истина, – прошептал ангел, – чтобы уста не сказали, все истина…
– Как ложь, – сказал я и испугался…
– А Вечная Истина и есть Ложь, – подтвердил ангел и подвел меня к младенцу в гробике…
Две свечи освещали спящее личико младенца и лишь два черных круга под глазами говорили о его смерти…
– Он мертв, – спросил я…
– Да, за него сейчас молятся, – ответил ангел, – у него было самое чистое сердце и его разум еще не успел ослепнуть и заблудиться…
Ангел три раза коснулся младенца крыльями и мальчик привстал…
Два черных круга исчезли и щечки его порозовели…
– Что тебе снилось, – спросил его ангел…
– Луна и звезды, – полусонным шепотом ответил мальчик…
– Это хорошо, – ангел приподнял мальчика из его гробика и я увидел, что у него тоже вырастают за спиной два белых крыла…
И они взяли меня за руки и поднялись вместе со мной над кладбищем…
Болезненный свет луны едва обозначил смутные очертания едва шевелящихся мертвецов, и деву Марию собравшую все кресты воедино в один бесконечно растущий над унылой землею крест…
– Почему они не ангелы, – спросил я у своих спутников, глядя на шевелящихся в земле мертвецов…
– Они бы и хотели, да не могут, – прошептал мальчик-ангел…
– В чем же они виноваты, – спросил я…
– Ни в чем, – улыбнулся мне сын-ангел, – они нужны для равновесия, ибо каждой птице нужен червь…